Змей - Погорелыч или Чешуйчатые Байки
Шрифт:
Вскоре долгожданная встреча состоялась... Их окружили...
В тот день город Башкарахан праздновал небывалое событие: казалось неуловимая шайка разбойников, державшая в страхе все окрестные земли, была поймана и доставлена под ясные очи эмира... Это был последний день его правления...
– Вай мэ, какие прелестные пэри. И это они сумели поймать шайку одноглазого Олава?
– тучный эмир развалился на подушках, сальными глазами рассматривая загоревших, в грязных одеждах, но не утративших свой лоск и гордую осанку принцесс.
– Визирь!
– Да, о
– перед эмиром, кряхтя и шатаясь, замер высохший до состояния трехсотлетней мумии визирь.
– Разбойников казнить завтра по полудню, пэри отправить в купальни... На лицах уставших принцесс появились радостные улыбки... Впрочем исчезнувшие с их лиц так же быстро, как и появились.
– После чего отправишь их в мой гарем. Предупредишь евнухов, чтобы приготовили для них покои... И не приведи, о всемогущий, что ты решишь кого-то из них отправить к себе...
Визирь склонился еще ниже, от души вспоминая до восемнадцатого колена предков, что произвели этого жадного и бесполезного эмира на свет, да будет вечно здорова его поясница!
– Но, Светлейший, эти пэри - дочери владык северных и западных земель, это может послужить развязыванию войны...
Эмир отмахнулся:
– Мы не будем им сообщать... Данные красавицы достойны большего и достойного мужа, чем неверные беспустынных земель!
Он дернул золотистый шнурок, свисавший с потолка на манер украшения, и в зал вбежало два десятка служителей гарема.
Вперед в сторону эмира вышла высокая стройная северянка с длинными черными, словно вороново крыло, волосами...
– Как же мне надоели идиоты, не способные думать тем, что у них в голове, а не в их штанах...
– по ее одежде прошла волна разноцветных искр, а глаза заволокло непроглядной чернотой...
– Разбойники вели себя куда менее вызывающе...
В тот день жители пресветлого города с криками радости отмечали полыхание дворца эмира, ибо эта бесполезная во всех смыслах кровососущая скоти... Светлая голова правителя настолько всех дос... надоела, что охотников поучаствовать в разграблении дворца было с каждой минутой все больше... И изнывавший от тирании эмира, и голодный до острых ощущений народ решил внести свою лепту... Однако большинство потерялось в лабиринтах дворца в попытках найти сокровищницу эмира...
Эдгар Лаолл пробирался сквозь непроходимые, наполненные легким туманом заросли болота. Он проклял ученые головы с той самой минуты, когда эта проклятая чешуйчатая ящерица-переросток заговорила... Яйцеголовые никогда не понимают, что бывают случаи, когда местные обитатели могут быть опасными для них... но нет - "наука стоит жертв", вот теперь и он в качестве жертвы ползет по болоту в сторону оставленного на автопилоте катера. Если не успеть добраться до него, через неделю он взлетит на станцию согласно первой директиве...
Он еще раз обматерил мысленно профессора, велевшего снять шлем, а теперь он остался в логове этой ящерицы. Жалко Галлу, симпатичная, хоть и глуповатая аспирантка... или съедят, или что еще... Вот если бы сначала закусили профессором, тогда есть шанс, что ее оставят про запас и, пристрелив ископаемое, ее можно вытащить...
Из кустов выскочил заросший, грязный, в болотной тине, с лягушкой на голове туземец, размахивая деревянной дубиной и прыгая по болотным кочкам не хуже земноводных, понесся в сторону Эдгара. Схлопотав в лоб кулаком в серебристой перчатке, он плюхнулся на пятую точку аккурат на голову любопытной кикиморе, решившей понаблюдать за действием. В следующий миг абориген издал дикий вопль и, пробежав по водной глади болота аки посуху, исчез в тумане, схватившись обеими руками за щуплый зад... Кикимора сплюнула на ближайшую кочку большую часть тыльной стороны порток туземца и, радостно оскалившись, ушла под воду.
Еще раз ругнувшись, он сверился с встроенным в броню компасом. Расстояние до катера показывало двести метров, через секунду компас показал, что до катера полкилометра... пятьдесят метров... километр...
Прокляв в тысячный раз профессора, он, сверившись с направлением ,продолжил пробираться сквозь постоянно тонущие в тумане растительные наросты на поверхности болота... За ним следом ползла пушистая братия, переломавшая о его непрошибаемую задницу не одно копье.
Возле подъема на гору образовалась так называемая давка. Причиной тому был огромный, вытесанный из цельного ствола столетнего железного дерева и выкрашенный в полоску шлагбаум, который упирался в край отвесной скалы. Слева от шлагбаума стоял двухэтажный, сложенный из тех же бревен, что и шлагбаум, домик, обвитый ядовитым плющом. От домика до самого края леса тянулись непроходимые кусты терновника. Возле самого входа стоял обтесанный с одной стороны валун, на котором довольно корявым почерком выведено:
"Налево пойдешь - в лес попадешь, лишишься коня, поклажи, а то и головы.
Прямо пойдешь - в пещеру голодного дракона попадешь, вино не брать!
Направо пойдешь - об стену и уе..."
Писавший, по- видимому, не рассчитал объемов валуна, и места не хватило...
Рыцари недоуменно переглянулись. Рядом со шлагбаумом висел небольшой колокол, от которого тянулся длинный шнурок. Пожав плечами, один спешился и дернул за шнурок...
БО-ОМ-М-М-М-М-М-М-М!
От звона колокола, казалось, вздрогнула сама земля, взметнув в небо стаи птиц, которые тут же, вычислив обидчика, устроили ему ковровое бомбометание...
Кони взвились на дыбы, и рыцарская братия посыпалась с них, словно спелые желуди. Переполоху добавила пара енотов, весьма ловко орудуя остро заточенными наконечниками коротких копий, срезала тощие кошельки с поясов упавших. Когда упавшие опомнились, еноты уже успели утащить добычу в терновые кусты.
Скрипнула открываемая дверь домика, и наружу вышел, зевая и почесывая волосатую грудь, голый по пояс северянин. Хмурым взглядом он обвел "помятую" и покрытую птичьим пометом рыцарскую братию, хмыкнул. Заскочив обратно в дом, он вернулся с огромным гроссбухом и писчими принадлежностями и, разложив все на валуне, принялся что-то записывать.