Змея и Крылья Ночи

Бродбент Карисса

— Он убил их всех, — тихо сказал он, и лишь на мгновение ярость в его глазах сменилась горем. Горе за ришан, за его народ. Горе за людей, за мой народ. И горе за меня. — Он убил их всех. Они были для него лишь инструментом или препятствием. Неважно, что он тебе обещал. Что он тебе сказал. Это правда.

Вид печали Райна поразил меня слишком сильно. Я покачала головой, слова застряли в горле.

— Ты должна задать себе несколько трудных вопросов. Почему он боится тебя, Орайя? Что он от этого получит?

Боится

меня. Чушь. Что Винсент может получить от меня? Что это может быть за план, кроме жеста его любви сделать меня такой же сильной и могущественной, как он? Я была человеком. Мне нечего было ему предложить.

И все же забота Райна обо мне, слишком сильная, чтобы быть ложью, она задела те места, которые я не могла защитить. Его рука поднялась, как бы желая коснуться моей щеки. Какая-то часть меня жаждала этого прикосновения. Я хотела позволить себе рассыпаться на части и позволить ему удержать меня вместе.

Вместо этого я отпрянула.

— Я не могу, — задыхалась я, хотя знала, что он заслуживает большего. — Я просто не могу.

Я распахнула дверь, и он отпустил меня.

Он не преследовал меня, пока я шла по коридору, каждый шаг был быстрым и уверенным. Я продолжала идти, пока не вышла из Лунного дворца. И я продолжала идти прямо мимо места встречи с Винсентом.

Нет, мне надоело ждать, пока отец придет ко мне. Надоело ждать встречи на его условиях.

На этот раз я шла к нему.

Я шла, и шла, и шла, пока не достигла замка Винсента.

Глава

43

Замок изменился или я?

Раньше это место всегда заставляло меня чувствовать себя такой маленькой, словно я была слишком слабой и неполноценной, чтобы жить в таком грандиозном, несокрушимом месте. Но, возможно, я принимала жестокость за силу, а неподвижность за безвременье.

Как я не заметила, что элегантный аромат розы немного прогорк? Как я не заметила, что он маскирует кислый запах гниющей крови, словно все проклятое здание было пропитано ею? Цветы, украшавшие каждый стол, засохли по краям, обои были испачканы блеклыми смертельно-коричневыми цветами старой крови, штукатурка потрескалась от переломов напряжения слишком тяжелого королевства.

Здесь было много вампиров, гораздо больше, чем я привыкла видеть, бродя по залам. Все воины Винсента. Это было военное время, в конце концов. Они останавливались и смотрели на меня, когда я проходила мимо. Я даже не замечала, что их ноздри дергаются. Мне было наплевать, если бы это было так.

Я никогда не заходила в рабочий кабинет Винсента без приглашения. Теперь я даже не постучала, распахнув дверь.

Джесмин была там, руки сложены, пальцы с красными кончиками задумчиво играют на накрашенных губах, когда она рассматривала военную карту, приколотую к стене. Ее аметистовые глаза скользнули по мне и засияли любопытством.

— Орайя. Как мило…

— Где он.

Это был не вопрос, а требование.

Ее идеальные губы сомкнулись. Единственный признак удивления.

— На встрече. Трудные времена, как

ты…

— Где?

— Как он закончит…

— Мне нужно поговорить с ним сейчас, Джесмин. Скажи мне, где, или сходи за ним.

Ее вспышка раздражения превратилась в пламя гнева. Она выглядела так, словно в голове у нее крутились два расчета: первый — «Должна ли я сегодня убить Орайю?» и второй — «Неужели она, как дочь Винсента, превосходит меня, как его генерала?».

— Я не хочу с тобой драться, — прошипела я. — Но, если ты хочешь, это ни для кого из нас не закончится хорошо, но я сделаю это. Так что?

Очевидно, она решила, что ответ на свой второй вопрос ей слишком близок, и поэтому выбрала легкий путь:

— Не сегодня. — Сказала она. — Я — главный генерал короля, а не его девочка на побегушках, но я буду к тебе снисходительна, — и вышла из комнаты.

Я ждала. Обычно в кабинете Винсента царила идеальная чистота, но сегодня здесь был беспорядок: повсюду лежали открытые книги, бумаги, карты, все было заляпано черным и красным. Мои руки дрожали. Дрожали от гнева? От горя? А может быть, от страха. Не перед Винсентом, а перед тем, что он может мне сказать.

Дверь открылась.

Винсент пришел один. Его одежда была более растрепанной, чем обычно: воротник пиджака смят с одной стороны, рукава засучены до локтей. Несколько прядей светлых волос упали ему на лицо. Его знак Наследника пульсировал немного быстрее, чем раньше, как будто его медленное сердцебиение участилось с тех пор, как я видела его в последний раз.

Он закрыл за собой дверь и долго стоял перед ней, просто глядя на меня.

Я уже умела читать Винсента и знала, что его раздражение боролось с облегчением, словно Винсент-король и Винсент-отец вели молчаливую борьбу за его глаза.

— Что ты здесь делаешь? — сказал он.

Это был Винсент-король.

— Ты вернулась с испытания Полумесяца.

А это, этот благодарный выдох был от Винсента-отца. Он шагнул ближе, на его лице мелькнула странная неуверенность. Возможно, он тоже заметил разницу в моем выражении.

— Салины. — Мой голос был жестким и слишком грубым. — Ты уничтожил Салины.

В нем промелькнул намек на замешательство.

— Я…

— Я видела его. Это было место четвертого испытания.

Он пытался скрыть, что вздрогнул. Я практически слышала, как он произнес проклятие: Ниаксия и ее чертово чувство юмора.

И все же это легкое вздрагивание, выражение, которое ему в основном удавалось скрывать, причиняло наибольшую боль, потому что это подтверждало то, во что я не хотела верить.

Я издала болезненный, неприятный смешок.

— Ты не собирался мне это рассказывать.

И почему бы ему не скрыть это? Осталось всего несколько недель, пока я так или иначе не покину Кеджари. Я была изолирована. Он думал, что я не провожу время с другими участниками.

— Мне приходится принимать трудные решения, — сказал Винсент. — Это война. Ришанцы представляли угрозу. Они напали на наши восточные форпосты. Мне нужен был сильный…