Змея и Крылья Ночи

Бродбент Карисса

Для вампиров это был высший дар.

Я кивнула, подняла руку в молчаливом прощании, и мы расстались без лишних слов.

Я ВЕРНУЛАСЬ в замок быстрее, чем планировалось, но, по крайней мере, когда я вернулась в замок, здесь было тихо. Я пыталась понять, были ли у меня галлюцинации или планировка этого места изменилась в очередной раз, когда я завернула за угол и чуть

не столкнулась со стеной.

Нет, не со стеной. С чей-то фигурой.

Я среагировала быстро, сделав несколько шагов между собой и фигурой, даже не взглянув на ее лицо. Мои клинки были выпущены в считанные секунды. Матерь, эти штуки были такими легкими.

Я подняла взгляд и увидела темно-красные глаза, поглотившие меня.

На пиру, даже находясь в другом конце комнаты, я подумала, что этот мужчина не похож на большинство других вампиров, которых я встречала. Вблизи это не вызывало сомнений. Черты лица Райна были резкими, почти отталкивающими, словно в каждой из них было слишком много индивидуальности, чтобы сочетаться таким образом. Если на людях время оставляло следы, то на вампирах оно просто стирало недостатки, оставляя красоту, отточенную, как клинок Ночнорожденного. Но лицо этого мужчины, несомненно, хранило следы прожитой жизни — шрам на левой щеке в виде двух линий, расположенных в виде перевернутой буквы V, одна бровь, которая казалась немного выше другой, волосы, уложенные в непокорные волны.

Теперь этот взгляд небрежно скользил по моему телу, затем по моим клинкам, готовым к удару. Его левая бровь, та, что казалась постоянно слегка приподнятой, взметнулась еще выше.

— Они новые? Хвала Матери, что у тебя их не было прошлой ночью. Иначе у меня бы уже не было ноги.

— Уйди с дороги.

— Где ты была?

Я попыталась пройти мимо него, но он положил руку на противоположную стену прямо на уровне моего лица, преградив мне путь своей мускулистой рукой, обтянутой кожей.

— Я знаю, где ты была. Ты была в гостях у Короля Ночнорожденных. Это ведь ты, не так ли? Его человек? — Он наклонил голову. — Ты очень известна, знаешь ли. Даже в пограничных землях. Настоящая диковинка.

Я попыталась увернуться от его руки, чтобы продолжить путь к оранжерее, но он переместил ее вниз, чтобы преградить мне путь. Затем он кивнул вниз на свою ногу.

— Ты ударила меня ножом.

— Ты схватил меня.

— Я пытался спасти твою жизнь.

Я не должна была вступать в разговор. Я практически слышала голос Винсента у себя над ухом:

— Подумай, что ты можешь получить от этого взаимодействия. Ничего.

Но мое эго заговорило первым. Я устроила представление, оглядев себя с ног до головы.

— Я так не думаю. Я сбежала, и я выгляжу живой.

Его бровь снова дернулась.

— Пока что.

Он сказал это так, как будто это было очень забавно.

Но только сейчас, с опозданием, мои мысли вернулись к тому, что он сказал — я пытался спасти твою жизнь.

В ту ночь я была так расстроена, что даже не успела подумать о том, кто и зачем меня схватил. Только сейчас до меня дошло, что он пытался мне помочь, или, по крайней мере, так казалось.

Это

было… странно. Настолько странно, что это никак не расположило его ко мне. Даже наоборот. Я была уверена, что он сделал это не по доброте душевной.

— Что тебе нужно? — требовательно спросила я.

— Я хочу извинений. За то, что ты ударила меня ножом. Особенно учитывая тот факт, что я мог передать тебя брату твоей жертвы, но не сделал этого. — Он наклонился чуть ближе, и я сделала ответный шаг назад. — Потому что это ты убила того ублюдка, не так ли?

Я усмехнулась.

Он нахмурился.

— Что?

— Я не дура.

— Да?

— Ты хотел, чтобы он дал тебе повод. И ты просто хотел помахать перед всеми своим членом.

Потому что в Доме Ночи все было игрой за власть. Его представление на пиру? Это было представление.

Что ж, прекрасно. Пусть лучше мои враги смотрят на него, чем на меня. Но это не значит, что я должна с этим мириться. Может, ему было любопытно узнать меня. Может, ему просто нравилось играть со своей едой. Мне не нужно было знать, зачем он играет в эту игру, чтобы понять, что мне нечего здесь выиграть.

Я подняла свой клинок.

— Теперь дай мне пройти.

Он приподнял брови.

— Я прошу извинений, а получаю угрозы.

— Прости, что я не прицелилась повыше.

Он посмотрел на себя сверху вниз.

— Немного выше или намного выше?

Это было почти смешно. Это застало меня врасплох. Вампиры редко шутили. Сотни лет отучили их от чувства юмора. Когда мне было пятнадцать или около того, я оставила попытки заставить Винсента понять меня. Мне повезло, что у меня была Илана.

Случайная мысль о ней вызвала такую сильную боль, что у меня перехватило дыхание.

— Дай мне пройти, — огрызнулась я.

Он бросил на меня странный взгляд.

— Что это было?

Это тоже застало меня врасплох. То, что он заметил кратковременную эмоцию, которой я позволила дрогнуть на моем лице.

— Дай мне пройти.

— Или что?

— Или я проткну тебя снова.

— Насколько выше?

На мгновение я действительно подумала о том, чтобы сделать это. Может быть, это была лучшая возможность для меня, прямо сейчас, когда он вел себя так, словно все это было большой гребаной шуткой. Какая это, должно быть, роскошь.

Лишь одна мысль о вспышке черного, а затем белого цвета — Астерис, заставила меня опустить руку.

Вместо этого я драматично оглядела его с ног до головы, задержавшись на его бедре и проследив до промежности его кожаных штанов, и сказала:

— Немного.

Я проворно проскочила под его рукой. На этот раз он тихонько засмеялся и не попытался остановить меня.

ЛУНА СИЯЛА ярко и насыщенно, тяжело нависая с неким вызовом. Минуты, прошедшие с момента ее восхода, были напряженными и спокойными. Со своего места в оранжерее я не слышала ни единого звука из залов Лунного дворца.