Змея и Крылья Ночи

Бродбент Карисса

Затем он повернулся ко мне, и его глаза смягчились, а когда его плечи расслабились с долгим вздохом облегчения, мои тоже расслабились.

Только отец мог на меня так смотреть. И Богиня, я почувствовала облегчение, увидев его.

Он осмотрел меня с ног до головы.

— Ты не пострадала?

Я кивнула.

— Ты избежала самого страшного нападения?

Я зажала правду своими зубами. Еще бы, ведь я отправилась убивать вампиров в человеческих кварталах вместе со своим напарником ришанцем! Это было бы неплохо.

Я

ответила:

— Да. Мне повезло.

— Я никогда не хотел, чтобы ты заставла такие времена. Я знал, что они придут, но не хотел, чтобы ты их видела.

— Это ришанцы? — спросила я тихо. — Ты уверен в этом?

По какой-то причине я услышала голос Райна, говорившего сегодня с такой уверенностью: Ришанцы этого не делали.

— Да.

— Они атаковали где-нибудь еще?

Его горло дрогнуло.

— Да. Но в некотором смысле, это благословение. Слишком давно у меня не было возможности уничтожить их раз и навсегда. На этот раз я не упущу своего шанса.

Он полностью повернулся ко мне, свет падал на его лицо. Он осветил созвездие красно-черных брызг на его рубашке и горле — кровь вампира. Темнота покрывала и его запястья, как раз на границе манжетов рукавов, и задерживалась под ногтями. Вероятно, он поспешно вытер руки и лицо, прежде чем прийти сюда, но если он пытался скрыть от меня то, чем занимался последние два дня, ему это не удалось.

Страх, внезапный и сильный, сжался в моей груди.

Я потеряла Илану. Я не знала, смогу ли я пережить потерю Винсента.

Если бы ришанцы действительно наступали, он был бы их главной целью. Каждый ришанский повстанец в Доме Ночи понимал, что победа в их войне означает убийство либо миллиона вампиров хиаджи… либо только одного: Винсента. У него не было детей, он прекрасно знал, насколько опасно могущественное потомство. Это означало, что без него у клана Хиадж не будет наследника. Некому унаследовать силу клана Ночнорожденных хиаджа. Некому было ею распоряжаться.

Когда между кланами началась война, убийство Наследника и всех, кто мог бы унаследовать их силу, стало конечной целью.

В конце концов, именно так поступил Винсент двести лет назад. Он использовал свой дар от Ниаксии — свой приз за победу в Кеджари для усиления собственной силы и лишил линии Наследников ришанцев их силы. А затем Винсент использовал эту огромную силу, чтобы убить каждого ришана, имевшего хоть какую-то связь с их родом, и убить каждого хиаджа, пришедшего до него. Каждый Король Ночнорожденных, в конце концов, короновался на троне из трупов.

Я видела, как взгляд Винсента стал отрешенным, словно он тоже думал о том дне, и ужасная мысль закрутилась у меня в животе.

Ришаны и раньше восставали, но никогда так. Это была борьба за победу.

— Как ты думаешь, у них снова есть Наследник? — спросила я.

Винсент убил весь род Наследников два века назад. Но Ниаксия, сука с холодным сердцем, какой она всегда была, не позволила вымереть ни одному из кланов. Ей нравилось, когда ее дети ссорились.

Когда-нибудь она подарит знак Наследника другому ришану. В последний раз это случилось более чем через триста лет. Но и двести не казались невозможными.

Если у ришан снова появилась линия Наследников, они гораздо опаснее, чем были раньше. В прошлом у них случались небольшие восстания, как тот, что привел меня к Винсенту, но это были безголовые стычки, движимые лишь гневом и местью. Они не смогли бы править, даже если бы победили.

Но если бы снова появился Наследник Ришана? Все бы изменилось.

В челюсти Винсента заиграл мускул, что говорило о том, что он много думал над этим вопросом.

— Это возможно. Если он есть, мы скоро об этом узнаем.

Черт.

— Если это так, — продолжил он, — ты мне понадобишься, как только мы станем связаны. У нас будет свобода и сила, чтобы вторгнуться на их территорию. Освободить их. — Он грустно улыбнулся мне. — Я знаю, как долго ты этого хотела. Мне жаль, что это должно произойти при таких обстоятельствах.

От этой мысли у меня закружилась голова. Целая жизнь страха и осторожности, и, наконец, возможность оставить свой след в мире, не со сломанными ногтями, а с зубами, которые могут прокусить так же глубоко, как у них.

Мои родители были мертвы. Все остальные родственники, которые у меня могли быть, вероятно, тоже были мертвы. Я знала это. И, возможно… возможно, часть меня надеялась, что это так, потому что к тому времени, когда я доберусь до них, я буду меньше всего похожа на них, чем когда-либо. Но, по крайней мере, к тому времени я смогу делать больше, чем просто убивать отдельных вампиров по ночам.

Я смогу стать кем-то. Сделать что-то.

Я проглотила неожиданную волну эмоций и слабо ухмыльнулась Винсенту.

— Если я выиграю.

Он не улыбнулся в ответ.

— Ты победишь, Орайя.

Иногда я не знала, что я сделала, чтобы заслужить такую веру. Я хотела бы быть такой же уверенной, как он.

До испытания Третьей четверти луны оставались считанные дни. Мрачное напоминание о настоящем разбивалось о мои мечты о будущем. Как будто Винсент тоже это понял, он полез в карман и достал маленький пузырек с серебристой жидкостью.

— Еще яд, для твоих клинков. Я не смог достать для тебя больше лекарства. В следующий раз.

Я вздрогнула и постаралась не показать этого. Отдать последнее лекарство Мише, возможно, было ошибкой. Мне придется бороться с ожогом самостоятельно. Но я сражалась и с более худшими ранами.

Я наблюдала за Винсентом, который смотрел на небо, глубоко задумавшись.

Казалось, он немного смягчился с начала нашего визита, но я все еще опасалась говорить о своей следующей просьбе. Я знала, какой холодной может быть ледяная стена Винсента, если он почувствует вызов. Он всегда оттаивал для меня, в конце концов, но я не хотела вступать с ним в плохие отношения на испытании Третьей четверти луны.