Змея и Крылья Ночи

Бродбент Карисса

Изображенные на нем фигуры были хиаджскими вампирами, с крыльями, как у летучих мышей, от молочно-бледного до пепельно-черного оттенка. Двести лет назад эти крылья были бы пернатыми крыльями ришанов, соперничающего клана Ночнорожденных, вечно сражающегося за трон Дома Ночи. С тех пор как богиня Ниаксия создала вампиров более двух тысяч лет назад, а некоторые утверждали, что и раньше, две фракции вели постоянную войну. И с каждым переломом, с каждым новым родом на троне эта фреска менялась — крылья рисовались и стирались, рисовались и стирались, десятки

раз за тысячи лет.

Я оглянулась через плечо на Винсента. Он оставил свои крылья без прикрытия, что было редкостью. Обычно он убирал их с помощью своей магии, если только речь не шла о каком-нибудь дипломатическом мероприятии, где требовалось продемонстрировать свою силу хиаджа. Они были настолько длинными, что их кончики почти касались пола, и черными, настолько черными, что это противоречило природе, как будто свет просачивался в его кожу и угасал там. Но еще более поразительными были красные полосы. Багровый цвет стекал по его крыльям, как струйки воды, собираясь по краям и на каждом заостренном кончике. Когда Винсент расправлял крылья, они выглядели так, словно были нарисованы кровью, достаточно яркой, чтобы прорезать даже самую непроглядную тьму.

Черный цвет был необычным, но не редким. А вот красный цвет был уникальным. Каждый Наследник клана Хиаджа или клана Ришан носил две метки — красную на крыльях и еще одну на теле, которые появлялись после смерти предыдущего наследника. Знак Винсента находился у основания его горла, чуть выше ключицы. Это был завораживающий, витиеватый узор, напоминающий полную луну и крылья, обвивавший его шею спереди, пунцовый, яркий, как кровоточащая рана. Я видела его всего пару раз. Обычно он скрывал его под пиджаками с высокими воротниками или черным шелком, плотно и аккуратно обернутым вокруг шеи.

Когда я была младше, я как-то спросила его, почему он не оставляет его на виду. Он лишь серьезно посмотрел на меня и простодушно заметил, что неразумно оставлять горло открытым.

Этот ответ не должен был меня удивить. Винсенту было хорошо известно, что узурпаторы таятся за каждым углом, как за его стенами, так и внутри них. Каждый новый король, Хиаджа или Ришана, короновался на горе трупов. Винсент тоже не стал исключением.

Я отвернулась от картины, именно тогда, когда он негромко сказал:

— Близится полнолуние. У тебя должно быть еще несколько дней, но все может начаться в любой момент. Ты должна быть готова.

Я сделала еще один глоток воды. Во рту все еще был привкус пепла.

— Я знаю.

— Это может быть что угодно. Она любит… неожиданности.

Она. Мать ночи и тени, мать крови всех вампиров. Богиня, Ниаксия.

В любой момент она могла дать начало состязанию, который раз в столетие устраивал Дом Ночи в ее честь. Дикий турнир из пяти испытаний в течение четырех месяцев, в результате которого победителем становился только один, и он получал самый ценный приз, который когда-либо знал мир: единственный дар от самой Богини.

Вампиры со всего Обитрэйса съезжались,

чтобы принять участие в Кеджари, привлеченные обещанием богатства или почестей. Десятки самых могущественных воинов из всех трех домов — Дома Ночи, Дома Тени и Дома Крови умрут в погоне за этим титулом.

И скорее всего я бы тоже так поступила.

Но они боролись за власть. Я же боролась за выживание.

Мы с Винсентом одновременно повернулись друг к другу. Он всегда был бледным, его кожа почти соответствовала его серебристым глазам, но сейчас цвет его кожи был нездорового оттенка.

Его страх сделал мой собственный невыносимым, но я поборола его обещанием. Нет. Я готовилась к этому всю свою жизнь. Я переживу Кеджари. Я выиграю его.

Как и Винсент до меня, двести лет назад.

Он прочистил горло и выпрямился.

— Иди переоденься во что-нибудь приличное. Мы собираемся посмотреть на твоих соперников.

Глава

3

Винсент говорил, что это праздник, чтобы приветствовать участников в Доме Ночи перед началом Кеджари. Но это было неправдой. Этот праздник был не столько «пиром», сколько демонстрацией бесстыдного, буйного обжорства.

Что ж, это было уместно, не так ли? Кеджари проводился лишь раз в сто лет, и принимать его у себя было величайшей честью для Дома Ночи. Во время турнира Сивринаж принимал гостей со всех уголков Обитрэйса, включая все три Дома. Это было важное дипломатическое событие, особенно для вельмож из Дома Ночи и Дома Тени. Никто не ждал визита Дома Крови — была причина, по которой никто из кроворожденных не был приглашен на это мероприятие, но Винсент никогда бы не упустил возможности покрасоваться перед остальным высшим обществом вампиров.

Я так редко бывала в этой части замка, что забыла, насколько она поразительна. Потолок представлял собой высокий купол из витражного стекла с золотыми звездами, рассыпанными по лазурно-голубой поверхности. Лунный свет, проникающий сквозь него, танцевал над толпой в вихрях. Полдюжины длинных столов были накрыты, теперь на них лежали лишь остатки того, что несколько часов назад, несомненно, было невероятным банкетом. Вампиры с удовольствием ели любую пищу, хотя кровь — человеческая, вампирская или животная — была необходима для их выживания. Еда все еще стояла, давно остывшая, на столах, а кровь покрывала тарелки и скатерти, капая и разбрызгивая засыхающий багровый цвет.

Я подумала о ранах на горле и запястье Иланы и задалась вопросом, какие пятна принадлежат ей.

— Все уже поели. — Винсент протянул мне руку, и я взяла ее. Он поместил меня между собой и стеной. Все в его поведении было прохладно непринужденным, но я знала, что это было очень намеренное решение — и рука, и мое размещение. Первое напоминало остальным в комнате, что я его дочь. Второе физически защищало меня от тех, кто в жажде крови мог принять импульсивное решение, о котором потом пожалел бы.