Змея на груди
Шрифт:
– Ты даже знаешь, на каком он курсе, – усмехнулся Штыкин.
– Чему вы удивляетесь? – пожал плечами Рома. – У него одного такая классная тачка. А что?
– А то… Он погиб. А его классная тачка теперь просто груда металлолома, – жестко сообщил Штыкин. – Ты это знал?
Рома Мякишев побледнел, часто задышал и закрыл глаза. Пульхерия увидела, как сильно сжал он свои огромные кулаки, от чего костяшки его пальцев побелели.
– Как он… – голос его зазвучал глухо.
– Не справился с управлением на скользкой дороге. Двести километров
– Он сразу погиб?
– Нет, его успели вытащить до того, как загорелась машина. Врачи сделали ему несколько операций, но он, не приходя в сознание, умер сегодняшней ночью, – поведала Пульхерия.
– Так вот почему…
– Что?
Мякишев глотнул воздуха и отвел глаза. С усилием заставил себя замолчать. Никто ничего не сможет доказать!
– Вот почему его сегодня не было в университете.
– А вчера он был? – насмешливо спросил Василий Карлович.
– Нет.
– А почему он там должен был быть, ведь сейчас каникулы?
– Я… я не знаю.
– Если уж врешь, так придумай что-то более правдоподобное, – холодно усмехнувшись, посоветовал Штыкин.
– Мы были друзьями…
– Я знаю. Где вы напечатали письмо?
– Какое письмо?
– Письмо с требованием выкупа, какое же еще? Кто его сочинил? Неплохо, между прочим, получилось. Кино насмотрелся?
– Не знаю, о чем вы… – Мякишев изобразил искреннее изумление и уставился на своего мучителя невинными глазами. – Долго это будет продолжаться? У меня дела… Мама болеет… Мне надо в аптеку.
– Вы с Вячеславом Вольским были близкими друзьями?
– Да, близкими. Если вы думаете, что я мог его убить, то вы сильно заблуждаетесь.
– А с Оксаной ты тоже дружил?
– Оксана? Не знаю я никакой Оксаны.
– Ты дружил с Вольским и не знал даже имени его подружки?
– Ну, мы не настолько были с ним дружны…
– Ты только что сказал, что вы были близкими друзьями.
Парень замолчал. Штыкин и Василий Карлович смотрели на него, как два удава на кролика.
– По крайней мере, вы были достаточно близки, чтобы участвовать вместе в одной авантюре, верно? – спросил Василий Карлович.
Мякишев сжал зубы.
– Чья это была идея? Твоя? Вольского? Оксаны или Реброва? – напирал на парня Штыкин.
– Не понимаю, о чем вы говорите!
– Кто был еще с вами в деле, кроме вас четверых?
– Да я вам в сотый раз говорю, что я ничего не знаю…
– Ты хочешь сказать, что не знал о задуманной авантюре? О том, что Вячеслав Вольский решил разыграть похищение, чтобы потребовать с отца выкуп в два миллиона евро? Но вы же были близкими друзьями… – было видно, что Штыкин искренне удивлен.
– Не настолько близкими… – гнул парень свою линию.
– И ты не знал, что по плану кто-то должен был написать, а затем вручить письмо с требованием выкупа? Писал ты?
– Не знаю…
– Так, ничего ты не знаешь. Понятно. Последний раз спрашиваю: ты написал письмо?
Парень молчал.
– Не хочешь говорить?
Мякишев ничего не ответил. Штыкин кивнул, словно ничего другого от него и не ожидал.
– Кто-то должен был принести письмо в дом и опустить его в почтовый ящик, чтобы Всеволод Вениаминович получил его вместе с остальной почтой. Разве ты этого не знал?
– Я ничего не знаю, – твердил парень словно заведенный.
– Рома, бессмысленно отпираться, – Пульхерия встала, взяла стул, на котором сидела, и поставила его напротив парня. Присев, она прямо посмотрела ему в глаза. Он не выдержал и отвел свой взгляд. – Это сделал ты и доказать это будет совсем нетрудно. Письмо было распечатано на лазерном принтере. Достаточно будет проверить твой компьютер дома или компьютеры, к которым ты имеешь доступ в университете. Сейчас каникулы, уникальность картриджа для лазерного принтера сохранится, по крайней мере, до начала учебного года. Ты ведь не догадался его уничтожить?
Парень смотрел на нее, как загипнотизированный.
– Очень просто доказать, что это письмо было распечатано именно на том принтере, к которому ты имел доступ. Надеюсь, это тебе понятно? Письмо с требованием выкупа в два миллиона евро было ключевым пунктом вашего плана, верно? Ты ведь это знал?
– Я не знал…
– Не знал что?
– Я ничего не знал об этом.
– Да все ты знал, – сказал Штыкин, почувствовав, что парень начал поддаваться. – Идея казалась неплохой до тех пор, пока кто-то из вас не сообразил, что все деньги лучше, чем их часть. И в результате, Вячеслав мертв, Кузьма тоже. Какова была твоя доля?
– Моя?
– Делить должны были на четверых? На пятерых? На шестерых? Кто еще должен был получить свою долю, кроме тебя, Вячеслава, Кузьмы и Оксаны?
Парень закусил губу и тупо уставился в стену.
– Это ты установил диктофон? – спросила Пульхерия.
Штыкин с Василием Карловичем удивленно переглянулись, но промолчали.
– Диктофон? Какой диктофон? – отпирался Мякишев.
– Очень хорошая и дорогая модель, которая включается самостоятельно при начале разговора.
– Ни о каком диктофоне я ничего не знаю, – упрямо твердил Рома.
– Как же ты тогда узнал, где укрылся Вячеслав. Как ты нашел ту дачу, где его убил? – Пульхерия знала, что парень никого не убивал, но ей просто необходимо было заставить его разговориться, поэтому она решила подыграть следователям.
– Я никого не убивал! – Мякишев аж подпрыгнул на стуле от возмущения. – Зачем мне было его убивать?
– Из-за денег.
– Я даже не знал, где он был!
– Ты хочешь, чтобы мы в это поверили?
– Не знаю, о чем вы…
– Ты не был в прошлый вторник на даче, где укрывался Вячеслав Вольский? И не душил его? Как ты сумел подобраться к нему, чтобы он ничего не заподозрил? – нажимал на Мякишева Штыкин.