Змея в гостиной
Шрифт:
– И вы эту помощь оказали? Право же, она ее не заслуживала!
– Если бы она попалась, она рассказала бы то, что не стоит предавать гласности. Мне пришлось помочь ей в память о былой преданности.
– И где она теперь? – Леди не сомневалась, что ее приятель не оставит такой проступок безнаказанным.
– Увы, она заблудилась в тумане, подошла к самому краю набережной и случайно упала в Темзу…
– Понимаю. – Женщина даже не вздрогнула, услышав страшное окончание этой истории. – Должно быть, у вас есть на примете какая-нибудь другая девушка, способная и осторожная?
– Уверен,
14
На второй же день после возвращения Эмили в Гренвилл-парк ей нанес визит мистер Соммерсвиль. Как раз тогда, когда лорд Гренвилл уехал в Торнвуд с управляющим.
Слегка удивленная, Эмили распорядилась принести чайный поднос и, пока Хетти накрывала на стол, рассказывала Ричарду о поездке в Лондон. Но его беспечная улыбка тотчас исчезла, едва за горничной закрылась дверь.
– Эмили, мне нужна твоя помощь! – Ричард наклонился вперед, вытягивая шею, и ей показалось, что он вот-вот схватит ее за руки, но он сдержался.
– Расскажи мне, что случилось. – Не похоже было, чтобы Соммерсвиль шутил, но что еще могло произойти в его беспокойной жизни, она не могла представить. Опять проигрыш?
– Я влюбился.
– О! – Эмили едва не рассмеялась от облегчения. – Боюсь, в таком деле я не смогу тебе ничем помочь. Ты должен понять, что Агнесс Рэйвенси никогда тебя не полюбит и…
– Это не миссис Рэйвенси. – Соммерсвиль даже не стал дожидаться, пока леди Гренвилл закончит фразу. – Леди, которую я люблю, это мисс Шарлотта Феллоуз.
– Что? Шарлотта? Ричард, ты шутишь! – А она-то едва не поверила в то, что у него серьезные затруднения!
– Я вовсе и не думал шутить! – Ричард попытался было изобразить преувеличенную обиду, но тут же, очевидно, вспомнил, что подобное поведение лишь убедит Эмили в его легкомыслии, и только покачал головой: – Мне жаль, что тебе кажется, будто я решил подшутить над тобой, но я сам виноват. Все, кто достаточно знает меня, уверены – я не способен на глубокое чувство, да я и сам долгое время так считал. Однако же теперь все изменилось, Эмили.
– Тебе придется объяснить мне все как можно подробнее. Если ты хочешь, чтобы я тебе поверила, прошу тебя, обойдись без своих насмешек, даже по отношению к самому себе. – Леди Гренвилл всматривалась в лицо старого друга, надеясь найти в его привлекательных чертах отблеск притворства, но его не было. – Ты с самого первого дня спорил с мисс Феллоуз по любому, самому пустячному поводу, выказывая полное пренебрежение к ее суждениям, опровергая их, порой весьма нелюбезно. Причина этого раздражения крылась, как мне казалось, в том, что она не восхищается тобой, как полагается любой молодой леди, удостоившейся чести быть знакомой с неотразимым мистером Соммерсвилем.
– Определенно, так оно и есть. – На этот раз Ричард дослушал Эмили до конца. – Вернее сказать, так было довольно долгое время, пока я не почувствовал, что ее неприязненное отношение ко мне не просто задевает меня, а расстраивает. Но и тогда я не сразу понял, в чем дело. Это не было
– Несомненно, в ваших перепалках с мисс Феллоуз не было даже намека на игривость, – не удержалась от замечания леди Гренвилл.
– Ты можешь иронизировать сколько угодно, однако именно так все и случилось. Я и сам не заметил, как мисс Феллоуз затмила собой миссис Рэйвенси, притом что я даже не нахожу ее красавицей.
– А вот это уже о чем-то говорит! Если бы ты начал вдруг утверждать, что мисс Шарлотта – самая очаровательная из всех леди, которых тебе приходилось встречать, я прогнала бы тебя. Но если ты способен оценивать ее внешность со свойственным твоей сестре здравомыслием и при этом находишь ее неотразимой, значит, твои чувства – не просто восхищение красивым личиком.
– Я считаю ее неотразимой просто потому, что она – это она, – сознался Ричард едва ли не с робостью.
Он явно готовился к этому разговору и справедливо мог рассчитывать на насмешки Эмили, но в то же время не сомневался – именно она, когда разберется в самой сути, окажет ему всю помощь, на какую способна. Надо только подождать, пока она свыкнется с мыслью, что шалопай и повеса Ричард Соммерсвиль оказался пойманным в сети подлинного чувства.
– Что ж… – Леди Гренвилл сделала паузу, очевидно припоминая все диалоги мисс Феллоуз и Соммерсвиля, свидетелем которых она была, и пытаясь найти в них малейшие намеки на то, о чем она услышала сейчас от Ричарда. – Скажи мне, а мисс Феллоуз к тебе так же переменилась? Или она по-прежнему дерзит тебе при каждом удобном случае? И что думает об этом ее мачеха?
– Отношение ко мне миссис Феллоуз менялось дважды. Именно об этом я и приехал поговорить с тобой.
– То есть все, что ты говорил прежде, было лишь несущественным вступлением к главной теме? – улыбнулась Эмили, заметив, каким напряженным стал взгляд ее собеседника.
– Я бы посмеялся вместе с тобой, но мне что-то не хочется.
– Прости, Ричард, ты ведь знаешь, что я не хочу тебя обидеть. Ты выглядишь и говоришь не как привычный мистер Соммерсвиль, и это беспокоит меня и даже немного пугает. Обещаю, я больше не скажу ни слова, пока ты не закончишь свою историю.
Соммерсвиль кивнул. Он знал, что должен быть терпелив, если хочет получить поддержку леди Гренвилл, но со свойственным ему добродушным эгоизмом полагал, что может рассчитывать на большее внимание к своим печалям.
– Чтобы не утомлять тебя подробностями, которые обычно интересны только влюбленному и раздражают всех остальных, скажу, что через шесть недель знакомства содержание бесед между мной и мисс Феллоуз стало меняться. Мы начали соглашаться то по одному, то по другому вопросу, особенно во мнении относительно кое-кого из наших соседей. А отсюда уже недалеко было до вполне дружелюбных разговоров. Нет, конечно, наши споры не прекратились, но стали доставлять удовольствие нам обоим, в них уже не было отличавшей их неприязни. Мое отношение к мисс Феллоуз невольно стало напоминать ухаживания, и очень скоро я всей душой устремился к ней!