Змея в гостиной
Шрифт:
– Расскажите нам, как все было. – Взмахом руки Миллз приказал констеблю, уже стоящему в дверях, вернуться и записывать слова мисс Феллоуз.
– Но, сэр, вы же не будете придавать значения этой болтовне! – Мистер Феллоуз встал рядом с дочерью. – Вы сами только что обвинили ее в том, что она говорит глупости!
– Мой муж прав. – Миссис Феллоуз уже почти справилась с волнением. – Сейчас мы позовем доктора Сайкса и попросим его дать ей какую-нибудь успокоительную микстуру, а когда бедняжка проснется, она даже и не вспомнит про эту истерику.
– Я нахожусь в здравом
– Присядьте и постарайтесь успокоиться. Ваши слова будут записаны, и потом вам будет трудно отказаться от них, даже если вы захотите. – Миллз, кажется, начинал верить ей после всех разговоров о том, как мало был симпатичен юной леди ее жених.
Шарлотта послушно подошла к креслу, которое недавно занимал ее отец, и села. Миллз вновь расположился в другом кресле, а Феллоузам ничего не оставалось, как присесть рядышком на софу.
– Мне не нравился мистер Ходжкинс, однако я обещала стать его женой, – начала Шарлотта, голос ее звучал тихо, но внятно. – Я знала, что ему нужны мои деньги, и надеялась, что он согласится на видимость брака. Я хотела бы, чтоб он никогда не прикасался ко мне… Вы понимаете, о чем я говорю.
Миллз неловко кивнул, он и помыслить не мог, что молодая девушка может обсуждать подобные вещи. Миссис Феллоуз покраснела, ее муж явно хотел оказаться как можно дальше от этой комнаты.
– Увы, я никак не могла набраться смелости поговорить с ним об этом. На балу мистер Ходжкинс объявил дату нашей свадьбы, и я поняла, что дальше тянуть с объяснением немыслимо. Я пригласила его прийти в три часа в библиотеку…
– Зачем было нужно это ночное свидание? – неодобрительно заметил суперинтендент. – Вы жили в одном доме и могли поговорить с женихом в любое другое время…
– Назавтра он хотел уехать в Лондон, чтобы начать приготовления к венчанию. Нам не следовало проводить последние недели до свадьбы под одной крышей, и я боялась, что после у меня уже не будет возможности заставить его подписать бумагу…
– Бумагу? Какую бумагу? – Миллз подался вперед, и точно такое же движение сделала миссис Феллоуз.
– Я хотела, чтобы он подписался под моими требованиями о проживании на разных половинах дома, о выделении мне достаточного содержания и все в таком роде… – Шарлотта помолчала, безысходное отчаяние заставило ее голубые глаза потемнеть.
– Что же было дальше? – поторопил ее суперинтендент.
– Постойте! – опомнилась миссис Феллоуз. – Ты не должна ничего говорить, пока мы не найдем тебе адвоката!
– Теперь вы признаете, что вашей падчерице требуется адвокат? – Миллз уже не хотел видеть в этой женщине свою союзницу.
Миссис Феллоуз смешалась, а Шарлотта заговорила быстро и громко, стремясь сказать главное, пока отец или мачеха снова не прервали ее.
– Я положила перед ним перо и бумагу и попросила написать все то, о чем я вам только что сказала. Сама я не могла спокойно дождаться этого момента и ходила по комнате, от окна к камину. Но тут он вдруг рассмеялся мне в лицо и заявил,
Шарлотта закрыла лицо руками. Миссис Феллоуз издала какой-то звук, похожий на стон. Констебль Катлер, повидавший многое, сочувственно покачал головой. Суперинтендент Миллз с некоторой растерянностью глядел на девушку. Ему приходилось обвинять служанку, задушившую свое внебрачное дитя, не так давно он был свидетелем страшного признания и самоубийства Кэтрин Рис-Джонс, и все же сейчас он был растерян. Мисс Феллоуз созналась в совершенном преступлении, ее слова подтверждали вывод доктора Сайкса – мистер Ходжкинс сидел за столом, и удар, нанесенный сверху даже слабой рукой, мог пробить ему череп. К тому же слова Шарлотты объясняли, почему Ходжкинс в момент убийства находился в библиотеке и как будто собирался что-то писать. Рассказ джентльменов о состоянии Ричарда Соммерсвиля перед тем, как его передали на попечение камердинера, как стало очевидно суперинтенденту, был правдив.
– Отчего же вы сразу не сказали нам всю правду? – с укоризной спросил Миллз. – Зачем было рассуждать о врагах мистера Ходжкинса?
– Это так трудно – признаться в убийстве. – Шарлотта отняла руки от заплаканного лица. – Труднее, чем совершить его.
– Что ж ты наделала, девочка моя. – Миссис Феллоуз покачивалась из стороны в сторону, пока муж не обнял ее.
– Теперь уже ничего не изменишь. Я сделала это и понесу наказание. – На большее девушка оказалась не способна, ее всхлипы перешли в горькие рыдания.
– Она любит мистера Соммерсвиля и пытается спасти его, – заявил было мистер Феллоуз, но так неуверенно, что суперинтендент Миллз покачал головой.
Про себя Миллз подумал, что нужно сообщить о признании мисс Феллоуз Соммерсвилю и послушать, что он скажет. А вдруг тот в свою очередь сознается в убийстве Ходжкинса? Что тогда делать суперинтенденту? Хуже ситуации не придумаешь. Оставалось надеяться, что Ричард продолжит настаивать на своей невиновности.
– Вам придется поехать с нами в Торнвуд, мисс Феллоуз. – Суперинтендент встал на ноги. – Вашим родителям следует найти вам адвоката, который должен постараться, чтобы смягчить наказание.
Шарлотта подняла на него опухшие глаза и некоторое время словно пыталась понять, о чем говорит Миллз. Внезапно голова ее запрокинулась, а руки безвольно упали на колени.
– Она лишилась чувств, позовите доктора Сайкса! – взвизгнула миссис Феллоуз, сама находящаяся на грани обморока.
В следующие полчаса доктор Сайкс хлопотал поочередно возле обеих дам, и суперинтенденту ничего не оставалось, как позволить мисс Феллоуз остаться в доме до утра. Везти измученную девушку по ужасной дороге в Торнвуд было слишком жестоко, к тому же Миллзу и самому не хотелось покидать теплую комнату и трястись в холодном экипаже с бесчувственной леди.