Значит, ты жила
Шрифт:
— С чего начинать?
— Что вы имеете в виду, Сомме?
— Вы хотите, чтобы я начал с самого начала, то есть, с того момента, когда я принял участие в сдаче подряда с торгов, или же, чтобы я рассказал вам о самой поездке, то есть, о поездке, которую я предпринял в то утро, когда… когда случилась трагедия?
— Да, расскажите мне только о своей поездке, которую вам пришлось сократить.
— Не сократить, господин следователь, а прервать!
— Если хотите.
— Не если
Никогда еще мой бедный адвокат не чувствовала себя такой несчастной. Она ерзала в кресле и в конце концов уронила свой портфель. Я нагнулся, чтобы его поднять.
— Прошу вас! — быстро прошептала она, когда мое ухо оказалось на уровне ее губ.
Мой резкий тон привел ее в ужас.
Выпрямляясь, я встретился глазами со следователем. Лешуар хранил невозмутимость, но его неподвижный взгляд не предвещал ничего хорошего. Этого человека не впечатляли ни упрямцы, ни краснобаи.
— Итак?
— Ну вот, значит, я вышел из дома около семи утра…
— Ваша жена спала?
— Я разбудил ее, чтобы попрощаться…
— Дальше?
— Взял чемодан и отправился в гараж… за машиной. И тронулся в путь.
— И вы не останавливались по дороге?
Что-то чертовски похожее на сигнал тревоги сработало у меня в мозгу. ОПАСНОСТЬ! Я вспомнил о телефонном звонке Стефану… Не на него ли намекает следователь?
Однако меня бы это удивило. Откуда ему знать?
— Я остановился, когда случилась авария, господин следователь.
— А до этого? Не останавливались?
Точно. Он знал. Напрасно он старался придать своей физиономии служаки безразличное выражение — я читал его мысли. Он знал!
— Ах да! Я позвонил Стефану, верно!
Он был по-прежнему невозмутим. Зато мой адвокат вздрогнула от неожиданности и посмотрела на меня с упреком.
— Совершенно вылетело из головы, — сказал я мрачно, как человек, не рассчитывающий, что ему поверят.
— Однако, однако! — проворчал следователь. — Если бы еще речь шла о каком-нибудь другом звонке, но о звонке вашей жертве, Сомме! Вашей жертве!
— С тех пор столько всего произошло, господин следователь.
— Зачем вы звонили вашему… э-э… другу?
Необходимо было найти правдоподобное объяснение, найти срочно.
— Так… по пустяку…
— Тем не менее вы потребовали от слуги Стефана, чтобы тот его разбудил!
Он знал все! Мерзавец Ли! Я воспринимал его как бессловесную статую, а он был обычный холуй, готовый, как все другие, рассказать что угодно, лишь бы выглядеть поинтересней и поразить воображение какой-нибудь кухарки.
— Ну так вот, несколько дней назад я между прочим упомянул Стефану,
Я говорил едко, даже чуть злобно, именно так, как следовало в данной ситуации.
— … жуиром, так сказать, в полном смысле этого слова. Он попросил меня привезти ему оттуда паштет.
Я с недоверием прислушивался к собственным словам. То, что я говорил, звучало явно плохо, и я это чувствовал. История с паштетом выглядела смешно, к тому же я вообще не знал, делают ли в Анже паштет.
— И дальше? — поторопил меня следователь.
Его лицо было непроницаемым как у театральных критиков на неудавшейся премьере. Тщетно искать на их лицах выражение неудовольствия — они словно каменные. Но это не означает, что впоследствии реакция будет менее бурной. Когда Лешуар расстанется со своим чопорным и сосредоточенным видом, его гнев будет неукротим.
— А я забыл название паштета!
Слово казалось мне все более смешным.
— Я… я позвонил Стефану, чтобы он мне его напомнил.
— И что же это за название?
— Я… ну вот, я снова забыл. Однако, очень простое название…
Я сделал вид, будто пытаюсь вспомнить, и воспользовался паузой, чтобы прикинуть, как же обстоят мои дела. Сильви Фуко казалась подавленной. Следователь больше на меня не смотрел, он принялся чинить карандаш.
Деревянные лепесточки с красной каемкой сыпались на документы. Грифель стал острым как иголка. Наконец Лешуар стряхнул мусор с документов в корзину для бумаг.
— Вы полагаете, это название имеет какое-либо значение, господин следователь? — пробормотал мой адвокат.
Он улыбнулся ей краешками губ, всем своим видом как бы говоря: «Ну куда ты лезешь?»
— Конечно, мэтр, раз я спрашиваю об этом у Сомме. Удивительно, что обвиняемый остановился по дороге для того, чтобы позвонить своей жертве. Но в особенности удивительно, что он разбудил ее ради того, чтобы выяснить название какого-то паштета!
— В тот день и в ту минуту жертва являлась моим другом, по крайней мере я так думал, господин следователь.
Он одобрительно кивнул.
— Пусть будет так! Откуда вы звонили, Сомме?
— С почты…
— Значит, вы ехали по важному делу и все же подумали о…
— Я выехал раньше времени; и потом, господин следователь, Я не понимаю, почему, направляясь в Анже по важному делу, я не мог вместе с тем проявить внимание к другу! Я всегда привозил из поездок — деловых или нет — какие-нибудь подарки жене и друзьям. Мне кажется, все тут просто зависит от взглядов на жизнь…
Следователь рассердился.
— Вы лжете, Сомме!
— Господин следователь!