Знаете ли вы этого человека?
Шрифт:
– Все наоборот, – усмехнулся Соломатин. – Дело к свадьбе идет, но нет ни комнаты, ни ребеночка.
– Так вы же оба в общежитии! Дадут комнату и никуда не денутся.
– Помнишь, я одно время подрабатывал сторожем, около недели универмаг сторожил?
– Ну и что? – улыбнулся Кобзев, подставив лицо весеннему солнцу.
– Если без четверти восемь зайти со стороны двора, то, кроме сторожа и кассира, никого не встретишь.
– А когда появляются инкассаторы? – спросил Кобзев с дурашливой
– В восемь вечера. Единственная неприятность – сторож. Такой себе дядя Сережа, всегда навеселе, любит все человечество и даже не подозревает, что есть на белом свете нехорошие грабители.
Соломатин резко повернулся на кровати и сел, уставившись в темноту. Кто знал, что через неделю Кобзев приедет в гости и заодно попросит показать универмаг. Они еще шутили тогда, проходя по ближним дворам и намечая пути отхода.
Тогда-то все и началось...
Выйдя из тесной комнаты, Соломатин остановился на площадке, прижавшись лбом к холодному окну. Дождь не прекращался, тонкие извилистые струйки бежали по стеклу, стекая на карниз. «Неужели возможно так быстро превратиться из нормального человека в преступника? – думал Соломатин. – Ведь до этого случая мы с Кобзевым не разбили ни одного окна, не украли даже кепки в раздевалке... А может, никакого превращения и не было и мы всегда были такими? И я до сих пор никого не ограбил, ничего не украл только потому, что случай не подворачивался, случай? И моя честность гроша ломаного не стоит? И я всегда был преступником, даже не подозревая того?
Неужели все такие?
Нет, в универмаге многие знали о порядке сдачи денег, но мы с Кобзевым оказались смелее, решительнее, отчаяннее. Уж такие смелые, что дальше некуда... Деньги? Неужели деньги? Но если утром я не найду в кустах сумки... это меня огорчит? Да, сумки будет жалко. Столько нервотрепки, и все впустую. Жалко, но не больше...»
В воскресенье Соломатин поехал в Роговск, и они с Кобзевым поровну разделили добычу. Каждому досталось тысяч по двадцать. Они не хлопали друг друга по плечам, не поздравляли с удачей, почти не разговаривали. Купили в гастрономе бутылку водки, зашли в павильон «Воды – мороженое», разлили в два тонких стакана и, молча чокнувшись, выпили, не ощутив ни остроты, ни горечи.
– Ты это... Не спеши тратить. Подожди месяц-второй, – сказал Соломатин.
– Да знаю.
– А лучше вообще на годик затаиться.
– Долги только раздам, – заверил Кобзев.
– Много их у тебя?
– Так... Трешка, пятерка, десятка... Все по мелочи. А ты?
– У нас сложнее, общежитие. Особенно-то и не потратишь. Штаны купишь, и то спрашивают – откуда деньги.
– А что Наташка?
– Какая Наташка... – Соломатин махнул рукой. – Не до нее сейчас. В себя бы прийти, а там
– Нет, – сказал Кобзев, помолчав. – Представляешь, в универмаг тянет.
– Опять? – удивился Соломатин.
– Да нет, – поморщился Кобзев. – Просто посмотреть, как там...
– Это пройдет. Хотя я тоже на трамвае несколько раз мимо проезжал, все пытался заглянуть.
– И что?
– Ничего. Все как было. Никаких перемен.
– Надумал что-нибудь купить?
– А черт его знает... Ничего в голову не приходит. Напиться хочется. Ты где их прячешь-то? Надежно?
– Да все никак не придумаю. Каждый день в новое место тащу. Сейчас вот оставил дома, а сам уже маюсь...
– Зарой, – посоветовал Соломатин.
– И зарывать боюсь. Хоть с собой их таскай все время... Слушай, давай еще по стаканчику, а?
Через два дня Кобзева нашли в сквере. Полуночный милиционер, поднимая уснувшего человека, нечаянно столкнул со скамейки небольшой чемоданчик. Упав, он раскрылся, и из него вывалились пачки денег. По описаниям сторожа и кассирши Кобзев походил на одного из грабителей. В милиции он объяснил, что весь день раздавал долги, с многими пришлось выпить, к вечеру отключился.
Соломатина задержали в институте. Открылась дверь в аудиторию, кто-то подозвал преподавателя, тот вышел, а вернувшись, сказал, что Соломатина вызывают к ректору. В коридоре его поджидали двое молодых ребят, явно покрепче его.
Следователь оказался маленьким, неприятным. Волосы с затылка и из-за ушей он начесал на лоб, прикрыв бледную лысину. Соломатин пытался отпираться, но, когда следователь упомянул Кобзева, понял, что это бесполезно.
– Значит, все-таки Кобзев, – сказал Соломатин, чувствуя, как под ним разверзлась пропасть.
– Нет, – возразил следователь тихим голосом. – Кобзев вас не выдал. Все на себя брал. Но стало известно, что вы являетесь одним из его друзей. А когда мы составили список тех, кто в последние годы работал в охране универмага, тех, кто мог знать систему сдачи денег, там оказалась и ваша фамилия. Понимаете? Это просто случайность, что Кобзева задержали раньше. По логике, первым здесь должны были появиться вы.
– Значит... С самого начала... С самого начала мы были обречены.
– Да, – согласился следователь.
– Это... надолго?
– Сами понимаете, сумма больно велика. Она, правда, вся возвращена, но, как говорится, учитывая тяжесть содеянного... – Следователь замолчал и посмотрел на дверь. Соломатин обернулся на скрип – в кабинет входил Кобзев. – Начнем очную ставку. – И следователь четким канцелярским движением вынул из ящика стола голубоватый бланк протокола. – Скажите, Кобзев, знаете ли вы этого человека?