Знахарь. Путевка в «Кресты»

Седов Б. К.

— А за воду холодную ты не менжуй, — уже после того, как мы расставили все точки над «i» и распределили обязанности, бубнил мне на ухо Абас, основательно захмелевший от спирта, который я проставил братве. — И лед в этом году раньше прошел, и погода уже три недели, слава Аллаху, как по заказу. Мужики у меня вон всю смену по колено в воде копошатся, и никто еще не охромел, не простудился.

— Так то по колено…

— А вы целиком. Дык ничо! Уж часок как-нибудь и перекантуетесь, пока не отплывете подале. Ничо, Коста, перекантуетесь! Отвечаю!

Потом

все дружно обсуждали вопрос, а почему бы мне, идиоту, не уйти в бега по-простому в тот момент, когда хожу навещать племянницу кума. И так и не смогли прийти к соглашению: а должен ли я отвечать за данное мусору слово, что не попытаюсь свалить, когда по его ходатайству выхожу на расконвойку?

— Все одно, Блондину надо соскакивать под плотом, — поставил точку в обсуждении этой темы Костя Араб. — Так разве не в падлу это, что Костоправ посуху пойдет, как по проспекту, а братан его, значит, в холодной воде, через трубку дышавши. Да и словом своим, кому бы оно дадено не было, Коста распоряжается сам. И не вам обсуждать это слово. Так что замяли на этом базар. Расходимся потихоньку. Косолапый, завтра… — Смотрящий уткнул палец в грудь слесарю, и тот его понял.

— Завтра к обеду и трубки, и скобы будут готовы. Заныкаю все у себя в каптере, — доложил он. — Коста пусть подрулит, проверит. И ты тоже, Абас. Поглядишь, что да как.

Бугор сплавщиков покивал лысой яйцеобразной башкой и уже в свою очередь повторил свое задание:

— Послезавтра сам закреплю все на плоту. Уже перед самой отправкой. И подпишу мужиков, чтобы прикрыли Косту с Блондином. В тот момент, как пацаны хипеж поднимут…

— Часов в одиннадцать — в двенадцать, — подхватил от бугра эстафету один из быков. — Завтра перетру кое с кем из братвы. Хипеж будет конкретный. Мусорам будет ни до чего.

— Вот и отличненько, — устало вздохнул Костя Араб. — Вижу, усвоили все. Накладок не будет… Ну, ладно. Еще по одной и разбежались по людям. Блондин, разливай…

А уже утром я получил конкретное доказательство тому, что все, о чем мне рассказал Паша Шевчук, совсем не туфта. В тот момент, когда я сунулся на КПП, чтобы выйти из зоны и в последний раз навестить Кристину и Анжелику, меня перехватил опер из абвера и забрал пропуск.

— А чего? — удивленно уставился я на него, хотя удивляться подобному уже не следовало.

— А ничего! — нахамил мне опер. — Достаточно, нагулялся. Прикрыта лавочка.

— Ни с того ни с сего? — продолжал я разыгрывать из себя несведущего лоха.

— Ничего не знаю. Приказ начальника. Давай двигай обратно, нечего здесь торчать.

Я пожал плечами, развернулся и, больше ни слова не говоря, отправился прямиком к куму. Задать пару вопросов (А в чем, в общем-то, дело? А чем я, хороший такой, провинился, что меня вдруг лишили лафы-расконвойки?) — естественная реакция простачка, которому ничего неизвестно. А именно за такого, как я надеялся, держит меня администрация. И не надо давать ей поводов усомниться в этом хоть на секунду.

С кумом я пересекся в тот момент, когда он выходил из своего кабинета.

—

А, здорово, — поприветствовал он меня, но к себе не пригласил и, махнув рукой, чтобы я следовал за ним, не спеша двинул по коридору, — а значит, разговор состоится на ходу, и времени на аудиенцию мне будет выделено немного. «Тем лучше», — подумал я. И, не откладывая дел в долгий ящик, пожаловался:

— Проблемы на КПП.

— Я в курсе. Придется тебе пару дней передохнуть. Потом все улажу.

— А что случилось? Чего-нибудь из-за меня? — внимательно вглядывался в точеный профиль шагавшего рядом кума, но ни тени эмоций у него на лице не заметил. Хотя кому-кому, как не ему знать о моем предстоящем переводе в Эконду.

— Да нет, Константин. Здесь свое, внутреннее. Я ж говорю, через несколько дней все утрясется, пропуск вернем. У тебя все?

Я улыбнулся. Пожалуй, действительно все. Надеюсь, никогда больше не свидимся. Очень надеюсь! Никогда в жизни!

— Пока все. Разве что передавайте приветы. И сестре, и племяннице.

— Обязательно. Ну, давай. — И кум поспешил к КПП.

А я поплелся к своему бараку. И ощущал огромное облегчение от того, что взял вот и сам собой снялся вопрос, мучавший меня все сегодняшнее утро: «А почему бы, на самом деле не наплевать на слово, данное куму, и не свалить, когда уйду из зоны якобы навестить Кристину? И не мерзнуть в холодной воде? И не дышать через трубку? И не рисковать схлопотать с вышки пулю от чересчур бдительного солдатика, мечтающего о десятисуточном отпуске? Я ушел бы по суше и дождался бы Блондина в охотничьем домике. И никто из братвы не сказал бы мне ни единого слова за то, что не составил компанию братану. Зачем рисковать вдвоем, когда все можно сделать без лишнего геморроя? Да и поднырнуть под плот незаметно для караульных одному куда проще, нежели двоим. А зеки, какие бы правильные они ни были, очень не любят усложнять себе жизнь, если можно обойтись без этого».

Впрочем все эти рассуждения после того, как меня лишили выхода с зоны, не стоили выеденного яйца, являлись пустой ботвой и не стоило забивать себе ими голову. Впереди были дела куда поважнее. И первое — прихватить с собой Блондина и прогуляться с ним до промзоны. Потоптаться там, посветиться под караульными вышками. И конечно, проверить, как выполнил наш заказ Косолапый. И проведать Абаса. А потом возвращаться к себе и готовиться в дальний путь.

Возможно, что в очень дальний…

В каптере слесарки нас уже дожидались железные скобы и две длинных полихлорвиниловых трубки.

— С этим проще, чем с алюминием, — объяснил мне Косолапый. — И достал я их без проблем, и разрезал обычным ножом так, что никто не заметил. Да и Абасу работать с ними на берегу куда проще.

Я покрутил в руках трубку. Один ее конец был заботливо растянут по-горячему клином и представлял собой нечто вроде загубника. Так что можно не волноваться, что вода будет попадать в рот. Да, действительно, удобнее алюминия.

— Ништяк, — одобрил работу я. — Абасу уже показал?