Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона

Керр Филипп

– Так мы можем извлечь замечательный урок для тех, кто пытается найти что-то спрятанное преступным образом: ничто не является таким, каким кажется; и чистота часто лишь иллюзия.

Ньютон разрешил мне подержать вторую призму, позволив отклонять лучи, куда мне захочется.

– Вполне возможно, что и майора Морнея удастся отклонить от обычного образа действий, – предположил я, поняв наконец смысл его слов.– Но что мы используем в качестве призмы?

– Нечто широкое, – задумчиво проговорил Ньютон.– Нечто сильное и чистое. Да, нам потребуется именно такой инструмент. Вы, мой дорогой

друг. Вы станете нашей призмой.

– Я? Но как?

– Майор Морней когда-нибудь замечал, что за ним следят?

– Никогда. Он не показался мне наблюдательным человеком.

– Тогда вы должны ему помочь. Пусть майор увидит, что за ним следят, а вы посмотрите, насколько будут отклоняться лучи. Дойдет ли он до дома Эшли, а потом повернет назад, так туда и не заходя? Как он себя поведет, когда узнает, что за ним следят? И что будет дальше? Вполне возможно, что вам будет грозить опасность, но мне необходимо знать, что станет делать майор.

– Я не боюсь, – заверил я Ньютона.– Со мной оба моих пистолета и шпага.

– Вот истинное мужество, – улыбнулся Ньютон и хлопнул меня по плечу.– А если он спросит, почему вы за ним следите, скажите, что он ошибается. Это приведет к еще большему отклонению лучей. Но постарайтесь не вступать с ним в схватку. Если вы его убьете, мы ничего не узнаем.

– А если он убьет меня?

– Прошу вас, ради мисс Бартон, пожалуйста, не разрешайте себя убивать, Эллис. Она будет считать, что это моя вина, и ее упрекам не будет конца. Вот почему, если вы хоть немного любите меня, Эллис, постарайтесь не рисковать жизнью.

– Обещаю, сэр.

Конечно, слова Ньютона меня чрезвычайно обрадовали, и я довольно долго предавался фантазиям, в которых мисс Бартон прижимала мое раненое тело к своей обнаженной груди, как Клеопатра, скорбящая о Марке Антонии. С тех пор как я оправился от лихорадки, мы виделись раз в неделю, когда я ужинал в доме Ньютона. Конечно, этого было слишком мало, чтобы удовлетворить влюбленного, тем не менее другой возможности встречаться у нас быть не могло; вот почему я так часто предавался причудливым, но невинным фантазиям.

Впрочем, далеко не все мои фантазии о мисс Бартон были столь же невинными.

В тот вечер, когда Морней покинул Тауэр, я последовал за ним, постаравшись сделать слежку заметной. Однако это не имело особого значения, поскольку он сразу же нанял карету и покатил на запад по Флит-стрит, так что мне ничего не оставалось, как самому нанять карету и последовать за ним. В одном из множества переулков в восточной части Флит-Дитч, между мостами Флит и Холборн, его карета остановилась. Минуту спустя подоспела моя карета, я вручил кучеру шиллинг и огляделся в поисках Морнея. Тот исчез. Тогда я спросил о нем у кучера его кареты, который еще не успел уехать. Тот громко фыркнул и пожал плечами.

– Могу сказать одно: он приехал сюда не для того, чтобы жениться, – мрачно заявил он.– Послушайте, дружище, я лишь вожу пассажиров. Но стоит им покинуть мою карету, и они становятся для меня невидимками.

– За пенни я расскажу вам, сэр, – предложил один из мальчишек-факельщиков, освещавших темную улицу.

Я протянул ему монету.

– Тут не обошлось без женщин, – сказал мальчишка.– Здесь

в переулке живет миссис Марш, которая содержит девичью обитель, вот только клятвы эти «монашки» дают совсем другие, если вы понимаете, о чем я, сэр. Любой любитель этого дела расскажет вам, как туда попасть.

Переулок оказался паршивым местом – впрочем, я не раз тут бывал, когда учился на адвоката. Здесь находились дома, где за небольшую плату можно было заключить брак, избежав налога в гинею, который приходилось платить в церкви. Но ночью, когда бизнес с нелегальными браками затихал, сюда стекались проститутки. Пока я быстро шагал по улице, несколько девок успели приподнять подолы своих платьев так, что я увидел самые потайные части их тел. Я крайне редко прибегал к услугам дешевых проституток: джентльмены, соблазнявшиеся подобными удовольствиями, часто становились жертвой грабежа в самые интимные моменты. Однако я обменялся несколькими шутками с одной из белочек, и она направила меня в таверну с высокими окнами, сиявшими посреди улицы, слово гигантский светильник.

Я не знал, стоит ли входить внутрь, но в конце концов решил, что безопаснее войти, чем оставаться снаружи. Мне пришлось постучать в запертую дверь. Вскоре она приоткрылась, и я увидел женщину, которая спросила, что мне нужно. Обычная предосторожность для Лондона. Прошло совсем немного времени с тех памятных бесчинств вторника масленой недели, когда лондонские подмастерья обрушили кровлю публичного дома и жестоко избили обманщиц, которые выскакивали наружу, точно крысы. Однако я знал, какие слова следует произносить, и знал гораздо лучше, чем законы, которые изучал в колледже.

– Я слышал, вы впускаете немногих, – смело заявил я, поскольку иные из этих красоток были очень высокого мнения о себе и о привлекательности той штучки, которая имелась у них между ног.– Однако я джентльмен и могу заранее оплатить расходы, если вы пожелаете.

С этими словами я вытащил кошелек и побренчал монетами.

– Пять шиллингов, – заявила шлюха, – и ваше желание будет выполнено.

Я протянул требуемую плату и подождал, пока она откроет все засовы. Дверь распахнулась, и я оказался в небольшом зале, где меня приняла сама миссис Марш. Несмотря на вполне достойный наряд, она, как и многие ее товарки, отличалась странной манерой разговаривать. Она помогла мне избавиться от плаща, который был назван тогой, и, взяв мою шляпу, показала на шпагу.

– Этот хвост вам лучше оставить, – заявила она.– А также пару этих клиньев.– Имелись в виду мои пистолеты.– Вы пришли сюда развлечься или сражаться?

Заверив ее, что у меня самые мирные намерения, я спросил, здесь ли уже мой приятель майор Морней.

– Если вы имеете в виду офицера гвардии, то да. Однако мы называем его месье Вогван.

– Но почему? Неужели он такой модник? 28 .

– Нет, из-за одного его пристрастия, – ответила миссис Марш.

28

Имя Вогван образовано из французских слов vogue («мода») и avant («впереди»)