Знак Десяти
Шрифт:
– Ну что ж, – после недолгой паузы произнес мой пациент в кресле. – Зато оно бесплатное.
Рабочие
Дж. Катберт
В кроличьей норе (I)
Фундаментом для дома ужасов служит спокойствие.
Летний вечер красив. Река течет размеренно, и лодка скользит неторопливо. Тени прибрежных кустов чертят на воде знаки причудливой каллиграфии.
Сестренки Лидделл сидят на самом носу; он взглянул на часы (тик-так) и снова взялся за весла. Волны по воде.
И больше никого нет. Все вокруг такое спокойное, умиротворяющее.
Тик-так.
Кое-что ему непонятно: где же другие? Почему он один в этой лодке с тремя дочками декана?
Пелена из теней и света на зеленоватой воде. Девочки отвечают на его взгляд улыбками. Розовые банты на их платьях и шляпках развеваются на ветру.
Он понимает, что видит сон, потому что это плавание на лодке происходило совсем не так. Вообще-то, теперь он видит только Алису. Никого больше нет – ни в лодке, ни на берегу. Возможно, и во всем мире тоже. Насколько ему известно, Алиса Лидделл сейчас не маленькая девочка: ей больше двадцати лет, и она замужем.
Все это давно прошло, сцена, которую он сейчас проживает, – всего лишь сладкий обман.
Но как же приятно любоваться ею в этот вечер цвета сепии!
Алиса прерывает его размышления:
– Ваше преподобие, полезли в кроличью нору?
– Полезли, – отвечает он не раздумывая. А затем начинает сомневаться: – Но там темно… Ты не боишься?
– Я не боюсь. А вы?
– Ну конечно же нет.
Он сам знает, что лжет. Потому что на самом деле кроличья нора внушает ему
Но ответ уже дан, пути назад нет, думает он. Он уже согласился.
Тик-так. ТИК-ТАК.
Что это за звук? Так тикают часы на комоде в спальне, понимает он.
ТИК-ТАК.
Ах, боже мой, боже мой! Я опаздываю.
Он вспоминает, что по прибытии в Кларендон попросил директора выделить ему часы. Ему нужно иметь рядом с собой часы, а еще тетради и книги. Жизнь его упорядочена.
Он гребет, не отводя взгляда от девочки. Улыбка Алисы не знает усталости, как будто ее нарисовали на лице. И в самом деле, стоит приглядеться внимательнее, и вся она кажется ему преувеличением. Складки на лице такие четкие, что это должно быть болезненно для девочки. И даже мучительно. Он смотрит на неподвижную улыбку. И, кажется, различает между губ маленькие зубки.
Внезапно он сознает, что они заблудились, что повсюду туман.
И понимает, что они погружаются.
В кроличью нору.
ТИК-ТАК.
Туман густеет настолько, что не видно даже лица Алисы. Ему различимы только жемчужины неподвижной улыбки, ряды заостренных по краям косточек.
– Ваше преподобие, – говорит она из этой улыбки.
Но голос изменился: он звучит низко, как у взрослого человека.
– Кто вы? – Он отложил весла.
И он уже знает ответ.
– Ваше преподобие, мы в кроличьей норе. КЛАРЕНДОН-ХАУС и есть КРОЛИЧЬЯ НОРА. Из нее никому НЕ ВЫБРАТЬСЯ…
Улыбка видоизменяется: она чернеет и наплывает на губы… Теперь это искривленный край черного цилиндра. Туман рассеивается, остается одна темнота. Чистый безупречный сумрак. И силуэт человека в цилиндре.
Гигантский, заполняющий собой все пространство.
– Я РАССКАЖУ вам, что будет дальше, – говорит Шляпник. – Это будет забавно, потому что вы сами знаете все, как будто вы это написали… Но на сей раз вы не будете АВТОРОМ… Автором с этого момента буду Я…
ТИК-ТАК. ТИК-ТАК.
Психиатры
Когда Кэрролл удалился в свою комнату, а я уложила моего пациента и поднялась к себе в спальню, я снова открыла книгу про Алису.
Я читала, но совершенно не могла сосредоточиться, поминутно возвращаясь к волнующей новости: сюда приедет мой бывший начальник, врач из Эшертона! Как будто жизнь моя имеет определенное направление, как будто подо мной проходит глубинное течение, и оно влечет меня к месту слияния всего.
Сэр Оуэн. Мне никогда не нравилось с ним работать. Это был человек холодный и высокомерный, он обращался с пациентами как с объектами для исследования. Но, безусловно, он обладал мудростью, так что если кто-нибудь и способен расчленить таинственные путаные сны Кэрролла, так это он.
Сама я, конечно же, не могла. И сомневалась, что даже мистеру Икс удастся определить происхождение этих кошмаров. Вещие они или нет – но что еще они означают?
Я попробовала читать книгу Кэрролла глазами человека, которому известны его сны.