Знак Ганнибала
Шрифт:
– Она не сумасшедшая, – сказал Паша. – Она права: это не самоубийство.
– Он выстрелил себе в рот, – ответил Борис, пристально глядя на Пашу. – Выстрелил в рот и вышиб себе мозги. Разве не так?
– Не так, – возразил Паша. – Где же, в таком случае, пистолет?
– Отлетел под кровать или под стол. Надо обыскать комнату.
– Не сомневаюсь, что во время обыска комнаты твои гориллы найдут пистолет, – усмехнулся Паша. – Но на самом деле Алексею Олеговичу просто с силой засунули в рот дуло! Это очевидно: у него разбита
– Да, верно, – вмешался я. – Павел прав! И еще: кто-то должен был услышать звук выстрела. Я сплю чутко и просыпаюсь от малейшего подозрительного звука: у меня еще с армии эта привычка осталась. Очевидно, что тут воспользовались пистолетом с глушителем, чтобы никто не прибежал на звук выстрела и не застал убийцу врасплох. Или ты всерьез полагаешь, что Элис использовал для самоубийства пистолет с глушителем, чтобы не потревожить покой своих гостей и домочадцев?
– Вот именно! Так что можно не сомневаться: это убийство, замаскированное под самоубийство, – поддержал меня Паша. – И еще один важный вопрос: ведь это ты обнаружил тело?
– Да, я! – раздраженно ответил Борис. – И что?! Я хотел поговорить с Элисом. Дверь не была заперта. Я вошел и увидел… то, что вы все уже видели. Что вы на меня так смотрите?! Я не собираюсь перед вами оправдываться! Отправляйтесь спать! Завтра прилетит представитель прокуратуры, и все встанет на свои места. Так что вам не о чем беспокоиться.
– Мы беспокоимся лишь об одном: как бы нам всем дожить до утра, – мрачно заметил я и предложил Паше: – Пошли ко мне, примем каплю коньячка для успокоения нервов. К тому же вдвоем у нас окажется больше шансов встретить рассвет живыми. Если, разумеется, наш тюремщик не возражает. Не возражаете, господин тюремщик?
– Очень остроумно! – поморщился Борис. – Мне-то какая разница? Да хоть в одной постели ночуйте, только ночью по дому не шляйтесь!
– Я не могу оставить Леру одну, – заколебался Паша.
– Лера останется в комнате Ирины, – твердо заявил Борис. – Вот уж кого нельзя оставлять одну, так это Ирину!
– Пожалуй, в этом ты прав, – согласился я, и мы с Пашей начали спускаться по лестнице.
Уединившись вдвоем с ним у себя в комнате, я разлил по бокалам коньяк, и мы с наслаждением выпили.
– Насчет «дожить до утра» ты в самую точку попал, – заметил Паша. – Организуем дежурство?
– Давай, – согласился я без всякого энтузиазма.
Впрочем, а что нам еще оставалось делать? Так хоть у убийцы будет меньше шансов застигнуть нас врасплох. Хотя… если эти два убийства, Зябликова и Элиса, организовал Борис, то его гориллам мы, очевидно, никак не сможем противостоять.
– Так, сейчас четвертый час утра,… так и быть, «собачью вахту», с четырех до шести, я возьму на себя, – взглянув на часы, предложил мне Паша. – Потом – ты, с шести до восьми. Годится?
– Вполне, – кивнул я.
Пробуждение
– Слава, вставай!
Одеяло поползло с моих плеч, в лицо ударил свет. Я инстинктивно попытался закрыться от света одеялом, но твердая рука безжалостно его сдернула.
– Вставай, некогда разлеживаться!
Я с трудом разлепил глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем я осознал, что передо мной стоит Толян. Паши в комнате не было.
– Какого черта! – простонал я, держась за голову. Мозг продолжал цепляться за остатки сна, меня трясло от холода, хотя в комнате было тепло.
– Не время спать. Одевайся быстрее, и пошли.
Блин! Точно, «День сурка» продолжается! Похоже, что Толян теперь будет будить меня до конца жизни. Причем через самые ничтожные интервалы.
– Что, Паша сбежал? – судорожно зевнул я, оглядывая комнату.
– Нет, он пошел Леру проведать, – ответил Толян и тут же пояснил причину своего внеурочного появления в моей комнате: – Полчаса тому назад кто-то пытался сжечь тело Алексея Карсавина!
– Как – сжечь? В кабинете?! – удивился я.
– В инсинераторе, разумеется! – раздраженно отозвался Толян. – Давай, одевайся живее!
Я быстро оделся и спустился в гараж, где на полу уже лежало на старом байковом одеяле почерневшее тело. Я присоединился к строю вновь согнанных вместе, по приказу Бориса, обитателей дома. Не было только Ирки. Мы стояли у стены, словно перед расстрелом, а перед нами прохаживался Борис.
– Где хозяйка? – спросил он у Толяна. – Ты ее ввел в курс дела?
– Спуститься не пожелала, – сообщил Толян. – Сказала, что ее мужу по-любому хуже уже не будет, а вам велела передать вот это…. – И Толян вытянул из кулака средний палец.
Никто из нас не посмел улыбнуться, но Борис, несомненно, прочитал в наших взглядах откровенное злорадство и раздраженно спросил:
– Надеюсь, все в курсе, что тело Алексея Карсавина кто-то пытался сжечь точно так же, как и тело Зябликова? Если у кого-то есть сомнения, что это тело Алексея Карсавина, он может подойти поближе и убедиться!
Желающих, естественно, не нашлось: мы все и так дружно жались к стене, стараясь не смотреть на это омерзительное зрелище – обугленный труп.
– Хорошо! – процедил Борис и спросил: – Не желает ли кто-нибудь поделиться со мной своими соображениями: каким образом тело из кабинета на третьем этаже могло попасть в имеющийся в подвале гаража инсинератор?
– Интересно и еще кое-что выяснить: кто именно перетащил тело к инсинератору из кабинета? – не удержался я.
– Ну, это как раз ясно! – возразил Борис. – Убийца и перетащил. Кто же еще?