Знак Гильдии
Шрифт:
– Не я.
– Я так и думал. Шурин просит: если на Эрниди по-явится, как он пишет, «недобитый прохвост», так чтоб я не соблазнился на высокие награды чужеземных государей, а по родству и по дружбе отправил указанного прохвоста в Аргосмир. Причем обязательно в кандалах, не то хитрюга смоется... Э-эй, да ты меня не слушаешь! О чем задумался?
– Ругаю себя, – искренне ответил Айрунги. – Столько времени во дворце, а не удосужился под каким-нибудь предлогом осмотреть подземелье на предмет побега.
– Будет еще возможность, осмотришь, – утешил
– Не сомневаюсь, – вздохнул Айрунги. Он прощался в этот миг со своими мечтами, со своей свободой, со своей любовью.
До сих пор он мечтал покорить весь мир и терпел поражение за поражением. Наконец решил завоевать небольшой кусочек этого мира и женское сердце в придачу. Но даже тут зловредная судьба приложила его физиономией об стену. Крепко приложила!
Все же он нашел в себе мужество высоко поднять голову и улыбнуться:
– Мы остановились, государь, на том, что принцу и принцессе нужен новый наставник.
Хорошая получилась улыбка. Гордая, но не наглая. Она помогла Фагаршу утвердиться в принятом решении.
– Верно. Не хватало, чтоб моих малышей и дальше такой проходимец воспитывал. Нет, раз уж мне в руки попало сокровище, за которое другие короли не жалеют чистого золота, надо такую удачу использовать как следует!
– Я понял.
– Со времен Джайгарша повелось, – размышлял вслух Фагарш, – что под рукой у эрнидийского короля – дарнигар и шайвигар. И все. Как у жалкого властителя захолустного замка! У других королей – толпа советников, а у меня – ни одного, несолидно даже! Раз уж подвернулся такой плут, не сделать ли мне его советником?
Айрунги не ожидал от Фагарша такой жестокой шутки. Но из самолюбия поддержал королевскую игру:
– Военным или торговым?
– Военные советники мне ни к чему. В случае неприятности мы с дарнигаром сами справимся. Торговым – это чтоб я такого пройдоху до казны допустил? Не дождешься! Назовем это... скажем, «советник по науке». Немного нескромно для нашего островка, да ничего... Ну как, договорились?
Понимание того, что король говорит серьезно, обрушилось на Айрунги, словно дождь со снегом.
Но даже сквозь накатившее головокружение он ответил твердо:
– Это будет зависеть от размеров жалованья, государь!
Фагарш вновь расхохотался:
– Нет, я в тебе не ошибся! Ладно, договоримся. Потом составишь список, что нужно для лаборатории. Пометь, что сделают наши ремесленники, а что надо заказать «на том берегу». Капитан «Дикого гуся» доставит.
– Первая задача, конечно, слизняки? Пусть мне поймают пару «малышей». В какую-нибудь посудину с крышкой.
– Прикажу. Первым делом, конечно, оружие. Может, измыслишь что-то получше, чем известь. А потом... – Фагарш запнулся. – Потом подумай, нельзя ли от этих тварей получить хоть какую-нибудь пользу. Вот, скажем, рыбья чешуя – дрянь дрянью, а люди придумали из нее клей варить! Может, и слизняки сгодятся... ну, не знаю, кожи там дубить или еще для чего. Глядишь, начнем специально на них охотиться... а со временем – чего не бывает? –
Идея была интересной, алхимик и король азартно принялись ее обсуждать. Но в мозгу Айрунги все же нашлось место для внезапно всплывшего воспоминания: Шаунара рассказывает о своем детстве: «Отец шутил, что выдаст меня за королевского советника, потому что я красавица. Мне тогда казалось, что это самая высокая участь на свете...»
Айрунги тогда еще сказал: «Мужа-советника тебе не обещаю, но...»
Надо же, какие кружева порой выплетает судьба!
Расставшись с новоиспеченным советником, Фагарш медленно шел по коридору к спальне своей супруги. Он думал о странных переменах, что произошли в нем самом и в жене.
Джалита, прежде самоуверенная и надменная, вдруг стала замкнутой, робкой, почти не выходит из спальни. И все время плачет. Не чудовищ боится, а чего – не может объяснить.
А сам он, Фагарш?
И он стал иным. Исчезло радостное волнение, с которым он всегда шел к своей драгоценной жене. Взгляд стал трезвым и придирчивым, видит все недостатки этой женщины... этой незнакомки, которая злым чудом заняла место прелестной, очаровательной королевы.
Надо быть честным с собой: Фагарш разлюбил жену.
Что ж, бывает. Но Джалита не должна из-за этого страдать! Она осталась той самой женщиной, что прожила с королем девять лет и родила ему двоих детей.
Придется привыкать к ее новому облику.
Дверь в спальню тихо отворилась. Зареванная, некрасивая женщина обернулась к вошедшему и дернулась прочь, словно пытаясь спрятаться. Взгляд испуганный и почему-то виноватый, словно мужу стало известно о каком-то скверном ее поступке.
Очень мягко и ласково Фагарш сказал:
– Ну, как ты себя чувствуешь, моя дорогая?
Когда мрачный, отчаявшийся Нургидан приплелся на постоялый двор, у калитки его встретила Юншайла. Злая, издергавшаяся, оскорбленная до глубины души.
– Накажи своего слугу! – потребовала она с первых слов. – Он посмел сказать, что я... Он назвал меня...
У Юншайлы перехватило горло: она не могла заставить себя повторить выражения, которыми от души охарактеризовал ее Дайру. Никогда в жизни эрнидийская красавица не испытывала подобного унижения.
Нургидан жестко взглянул в глаза девушки с непросохшими слезами от обиды.
– Не знаю, как он тебя назвал, – отчетливо, презрительно проговорил Сын Рода, – но ты именно такая и есть. Я доверяю его мнению.
И холодно обошел потрясенную девицу. Как и Дайру, он не простил смазливой стерве, что та помогла оклеветать Нитху.
Нургидан не стал спрашивать прислугу, где ему найти своих напарников. Он даже не задумался над этим. Чутье, ставшее после проклятой ночи совершенным, повело его за коптильню и дальше по берегу. Там он и нашел друзей. Нитха и Дайру сидели на скалистом козырьке, нависшем над волнами, и хмуро глядели в море.