Знак Истинного Пути
Шрифт:
— Господи, прими душу рабы твоей Элины Гольц.
И в ту же секунду закричал ребенок…
— Так когда? — повторил настойчивый голос, и Наташа очнулась.
В дверях стоял Макар Илюшин и неприязненно смотрел на нее.
— Незадолго до похищения, — медленно ответила она. — Я не сразу
— И вы, конечно, решили никому ничего не говорить, — усмехнувшись, сказал Макар.
— Нет… — Наташа собралась с мыслями. — Поймите, Макар, я не была ни в чем уверена. Это было бы слишком удивительное совпадение. Окончательно я поверила только тогда, когда приехали вы и ваш друг.
Макар покачал головой.
— Даже если так, все равно вы виноваты в том, что доводили ее, пока жили в доме.
— Я просто хотела, чтобы она отпустила сына от себя, — негромко и словно самой себе сказала Наташа. — Чтобы она дала нам возможность жить своей жизнью — нам троим, а не только мне и Тиму…
— Чего вы хотели, мы уже не узнаем, — жестко оборвал ее Макар. — Но добились вы одного: Евгения Генриховна решила избавиться от мальчика единственным доступным ей способом.
— Вы хотите сказать, что и в этом тоже виновата я? — спокойно спросила Наташа. — В том, какой способ она выбрала?
— Нет, не хочу. Но вы, Наталья Ивановна, сыграли свою роль во всем, что произошло, причем роль, на мой вкус, довольно неприглядную.
— Мне жаль, что вы так думаете. — Голос Наташи звучал по-прежнему спокойно и доброжелательно. — Вы мне нравитесь, господин Илюшин, и мне не хотелось бы приобретать врага в вашем лице.
— А мне хотелось бы еще меньше, — ответил Макар, уже вполне овладевший собой. — Как показали последние дни, человек, которого вы числили в своих врагах, очень плохо кончил.
— Мне очень жаль, —
Макар постоял немного молча, глядя на пушистую белую шаль на ее плечах.
— Я вам не верю, — сказал он наконец, повернулся и, не прощаясь, вышел.
После его ухода Наташа, подумав, вынула фотографии из секретера и поднялась наверх. Она открыла дверь кабинета Евгении Генриховны своим ключом, зажгла свет и задернула шторы. Зеркало было завешено белой простыней — она сняла ее и, аккуратно свернув, положила на стол, рядом с фотографией Элины Гольц. Господи, как же много времени ушло у нее на то, чтобы найти семью Элины! И кто бы мог подумать, что она окажется за сотни километров, в Питере… А вот встреча с Эдиком удалась неожиданно просто — так просто, что она удивилась. И все последующее тоже удалось легко — наверное, потому, что она сама влюбилась в него. «Нет, не влюбилась, а полюбила, — поправила саму себя Наташа. — Как Тимошу. Сразу, с первого взгляда».
Она взяла фотографию и стала рассматривать ее, отмечая, что Тим ничем, кроме цвета глаз и волос, не похож на биологическую мать. А уж характер у него так и вовсе ее, Наташин. Улыбнувшись этой мысли, она сунула фотографию в рамке вместе с принесенными Макаром Илюшиным в нижний ящик стола — туда, где лежали старые и уже ненужные документы. Проверила, закрыты ли ящики письменного стола.
Теперь все, что она хотела, было сделано. Можно было возвращаться к любимой семье — Эдику и Тиму.
Наташа поправила шаль на плечах и, перед тем как выключить свет, посмотрела на себя в зеркало.
За плечом у нее покачивался размытый круг — серая луна, темной половиной обращенная к окну. Наташа моргнула, и круг исчез. Хороший Знак. Совершенно определенно — хороший Знак.
Новая госпожа Гольц улыбнулась и вышла из кабинета.