Знак розы
Шрифт:
– Мне пора идти. Увидимся позже.
Она быстро направилась к двери, но он в одно мгновение настиг ее.
– Ты никуда не уйдешь, пока мы не разберемся с этим.
Он уперся руками в стену, и она оказалась между его руками как в ловушке. Он наклонился к ее лицу.
– Итак, что же мне сделать, чтоб расквитаться с тобой? – задумчиво спросил он.
– Ваше Высочество, вы должны отпустить меня, – приказным тоном сказала она.
– О нет, прости. Этого я, к сожалению, не могу сделать.
– Можешь. Я прошу прощения за сигареты.
– В мире есть вещи намного приятнее, чем курение, – проговорил он низким, хрипловатым голосом.
– Неужели? – тихо спросила она, едва дыша, но тут же взяла себя в руки и скомандовала: – Отпусти меня!
Он наклонился к ней еще ближе. Он был так близко, что она чувствовала запах свежести и чистоты, исходящий от его тела, его тепло.
– Скажи «дядя», – тихо велел он.
Его глаза блуждали по ее лицу, и ей казалось, будто он ласкает ее взглядом.
– Зачем?
– Это обычай такой. Для того чтобы тебя отпустили, нужно сказать «дядя».
– Дядя, – пролепетала она.
Но Патрик явно не собирался отпускать ее. Вместо этого он наклонился к ней еще ближе и нежно прикоснулся губами к ее шее. По ее телу пробежала блаженная дрожь. Он слегка отстранился.
– А теперь скажи «клубника».
– А это еще зачем?
Он улыбнулся.
– Чтоб сложить губы для поцелуя.
– Что?! – возмущенно вскрикнула она.
Лилиан дерзко закинула голову, желая показать ему, что она не сдается, но тут же поняла, что это движение больше похоже на готовность уступить. И в тот же миг она почувствовала на своих губах его теплые губы.
Она пыталась не допустить этого, но не могла найти в себе силы, чтобы остановить его. Да и не хотела. Она целовалась раньше, и ей это нравилось. И все же поцелуй с Патриком был особенным – он подарил ей много новых, не познанных ощущений. Казалось, их тела, их руки и губы – все сливалось в единой гармонии, и она таяла в его объятиях, словно снежинка.
Она была в восторге. Она жадно тянулась к нему, ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Обхватив ее руками, он так крепко прижимал ее к себе, что она едва дышала. И ей было все равно: дышать или не дышать. Для нее сейчас имел значение только этот мужчина – он был ее жизнью, ее дыханием, им было наполнено ее сердце.
Патрик не мог так легко потерять свой разум, и все же он был довольно близок к этому. Давно он не испытывал такого безумного влечения. Он вообще не помнил, когда женщине удавалось так сильно вскружить ему голову. Никогда прежде он не позволял себе полюбить женщину так, чтобы забыть о себе. Обычно какая-то часть его всегда оставалась в стороне. Этот трезвый наблюдатель и скептик терпеливо выжидал момент, когда закончатся притворные игры и спадут маски. Он знал, что из-под маски однажды покажется реальный человек, который безжалостно все уничтожит. Он никогда по-настоящему не любил. Он считал, что любовь – это слово, которое люди используют для того, чтобы оправдать множество глупых и безрассудных
Но в этой прелестной, загадочной девушке было нечто такое, перед чем трудно было устоять. Сладость ее губ опьяняла, ее тело, казалось, было создано для того, чтобы он наслаждался им. Единственный поцелуй с ней принес ему больше наслаждения, чем множество сексуальных связей в прошлом. На какое-то мгновение ему показалось, что он потерял контроль над собой – он чувствовал телом ее упругую грудь, чувствовал, как соблазнительно и призывно покачиваются ее бедра. Он утопал в локонах ее волос, чувствовал запах ее шелковистой кожи и вкус ее жарких губ.
Внезапно в его голове пронеслась мысль: «Ты осознаешь, что целуешь няню?» Эта мысль заставила его опомниться.
Он резко оторвался от нее.
– Знаешь, нам лучше… не делать этого… больше, – сбивчиво проговорила она, все еще тяжело дыша.
Ее сердце неистово колотилось, щеки горели. Он какое-то время продолжал пристально смотреть на нее и вдруг неожиданно расхохотался. Она быстро вывернулась и бросилась к двери, но, прежде чем выбежать, остановилась и на миг обернулась. Он продолжал смеяться. И тогда она быстро открыла дверь и исчезла за ней.
Она не понимала, что с ней происходит: от волнения ее руки тряслись, сердце колотилось, коленки подкашивались. Она не знала, обижена она или безмерно счастлива. Этот поцелуй оказался для нее ловушкой.
Остановившись перед дверью в детскую, она глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Ей нужно сосредоточиться: малышка Оливия – вот, что важно. Поцелуи на террасе только затуманивают картину. Если она потеряет бдительность, то может оказаться так, что она влюбится в мужчину, от которого приехала освободиться!
5
– Как вы думаете, может, нам следует обратиться за помощью в полицию? Они, по крайней мере, могут опросить всех соседей и тогда, возможно, что-то прояснится.
Лилиан наблюдала, как Густав, подхватив Оливию на руки, поднял ее над головой. Малышка залилась радостным смехом. Как трогательно этот мужчина забавляется с ребенком! Глядя на него, Лилиан невольно подумала, что на его месте, по идее, должен быть принц Патрик.
– Никакой полиции, – ответил Густав тоном, не оставляющим сомнений.
Он только что вернулся из Эльдорадо, но поездка оказалась безуспешной: почти никакой информации о матери малышки ему добыть не удалось. Единственное, что ему удалось, это наладить несколько связей и получить телефонные номера людей и организаций, которые могли чем-то помочь. Лилиан не испытывала особой радости при мысли о том, что это дело может надолго затянуться.
– А почему вы против того, чтобы поручить это полиции? – нахмурившись, спросила она.
– Никакой полиции, – ответил он, укладывая малышку в постель. – Мы здесь стараемся не иметь дела с полицией. Так уж у нас заведено.