Знак шпиона
Шрифт:
– Я бы мог перестрелять их всех, – Дьяков отхлебнул из фляжки и вытер губы ладонью. – Запросто. Но ты сказал пока не трогать этих придурков. Колчина и Донцова.
Дьяков замолчал, видимо, ждал похвалы, но не дождался.
– Ты все обосрал, – сказал Медников. – И теперь был вынужден сам за собой подчищать дерьмо. Там, в гостинице, когда Ходаков передавал деньги Феллу, ты должен был сам… Сам их… А потом забрать наличку и уйти. Вместо этого ты передоверил свою работу этим жидам, которые тебя и натянули. Понимаю, не хотелось пачкаться. Но мы чуть не погибли.
– Без Гойзмана в «Маленькой
– На этот раз нам помог случай, удачное стечение обстоятельств, – сказал Медников. – Твои заслуги минимальны. Все могло кончиться плохо, совсем плохо.
– Брось, все кончилась хорошо.
– Ничего ещё не кончилось.
Медников полез в карман, вытащил пакет с паспортом и десятью тысячами долларов.
– Тебе нужно вернуться в Лондон. И ещё кое-что подчистить.
– Почему мне вечно достается одна грязь?
– На этот раз в придачу к обычному гонорару получишь ящик мыла, – Медникову так понравилась собственная шутка, что он улыбнулся. – Вылетай завтра же. В руки Колчина попала фотография Джейн Уильямс, любовницы Ходакова. Я посоветовал Колчину выбросить фото, но он наверняка не послушался. Возможно, теперь эту женщину станут искать. Ты должен с ней кончить до того, как Уильямс найдут русские разведчики. Все должно выглядеть, как несчастный случай. Или убийство с целью ограбления.
– Почему ты не сказал об этом раньше?
– Информация об Уильямс попала ко мне, когда ты уже торчал в Лондоне. Я не рискнул связаться по телефону или через интернет, а других оказий не подвернулось. Кстати, теперь по новому паспорту ты Френк Бреннан. Гражданин Великобритании, но живешь в далекой канадской провинции и занимаешься вырубкой леса. Это обстоятельство как-то оправдает твой ужасный акцент. Об Уильямс ты уже многое знаешь. Но я напомню. Она работает экскурсоводом в агентстве «Смарт и Смарт» в Восточном Лондоне. Водит пешеходные экскурсии по всяким там памятным местам и подрабатывает на бизнес мероприятиях переводчицей. Главное, долго с ней не тяни, не раскачивайся. До тех пор, пока она жива, нам не будет покоя. Жду вестей.
Медников положил паспорт и деньги на скамейку, встал и быстро зашагал в обратном направлении, к санаторию.
Глава двенадцатая
Москва, район Басманной. 18 октября.
Вернувшись домой в семь вечера, Медников переоделся в халат, заперся в кабинете и, включив компьютер, стал просматривать сообщения электронной почты. Дьяков уже прибыл в Лондон, не сегодня так завтра он найдет экскурсовода Джейн Уильямс и даст знать, что все готово к делу. Ящик электронной почты был забит рекламой, но сообщений от Дьякова не было. Медников встал из-за стола, погремев ключами, открыл дверцу сейфа, вмонтированного в стену, вытащил свой новый английский паспорт, пошелестел страницами, пересчитал деньги. Дома хранить такие вещи опасно, поэтому завтра же следует перепрятать все это добро в надежный тайник.
Он хотел выключить компьютер, но в последний момент решил пересмотреть рекламные объявления, их ежедневно накапливалось в ящике две-три дюжины. И не напрасно. Вот она, весточка от Дьякова, прибыла ещё днем. Разумеется, это не открытый текст и не шифровка, Дьяков догадался прислать рекламное объявление
Отлично, значит, Дьяков не терял времени даром, наверняка затесался в компанию провинциальных олухов со Среднего Запада США и, вертя головой из стороны в сторону, совершил пешую прогулку по центру Лондона. Хорошая зарядка для шейных мышц. Как только с девочкой случится несчастье, попадет ли она под машину или свернет шею в ванной комнате, якобы поскользнувшись на скользких плитках, Дьяков пришлет по электронке ту же рекламную открытку. Только силуэт экскурсовода будет перечеркнут крестом. Что ни говори, у Дьякова с юмором порядок, правда, юмор этот своеобразный, черный, с кладбищенским душком. Но что с того?
Вернувшись в гостиную, Медников сел в кресло, поставив перед собой на столик стакан с толстым дном и бутылку пива. Жена сидела на диване и, слюнявя палец, переворачивала страницы иллюстрированного журнала с множеством картинок, делая вид, что целиком поглощена этим в высшей степени полезным делом. После больницы она выглядела такой несчастной, с серыми тенями на скулах и нездоровой желтизной щек, что даже продавцы и рыночные торговцы стеснялись её обвешивать. Из человеческой жалости.
Медников хлебнул пива и уставился в телевизионный экран, где старик правозащитник с фарфоровыми зубами, проповедовал неприятным гугнивым голосом вечные ценности демократического общества, дескать, «холодная война» давно закончилась и теперь все цивилизованные страны, рука об руку должны идти вперед к светлому будущему человечества, к заре новой жизни.
– Какая чушь, – прошептал Медников.
Те же самые слова уже не первый год наперебой повторяют все телевизионные болтуны, не имеющие реального представления о том, что творится в мире: они талдычат о том, что надо выбираться из окопов «холодной войны», строиться в шеренги и под звуки оркестра топать вперед, к светлому будущему. Одно время Медников и сам верил в этот наивный постулат, но скоро иллюзии кончились, всем трезвым людям, знакомым с реальной расстановкой сил в мире, стало ясно, что впереди – не новая эра человечества, а новые линии окопов, а «холодной войне» не видно конца. И нет вопроса, на чьей ты стороне в этой войне, потому что каждый воюет сам за себя.
Разглядывая неприятное обрюзгшее лицо старика, всклокоченные седые патлы, очки в пластмассовой оправе, косо сидящие на носу, Медников вспоминал, что он лично несколько лет назад, ещё работая в ФСБ, без особых усилий завербовал старика, чтобы он, бессменный депутат Государственной думы, постукивал на своих коллег. Сейчас певец гражданских свобод получал второе жалование на Лубянке и был вполне доволен жирным куском пирога, который удалось ухватить на старости лет.
Зазвонил телефон.