Знак шпиона

Троицкий Андрей Борисович

В тот же день она позвонила Ходакову и попросила его одолжить ей тысячу фунтов. Дипломат ответил, что с деньгами сейчас туго, но через месяц он, возможно, соберет эту сумму. Уильямс не знала, что делать, как помочь матери. После работы возле станции метро её встретил тот самый человек из русского посольства, следивший за ней возле кинотеатра и бассейна. Медников сказал, что случайно узнал о её финансовых затруднениях, подслушав разговор с Ходаковым, и предложил три тысячи фунтов наличными за пустяковую работу. «Что я должна сделать?» – спросила Уильямс. «Для начала возобновить встречи со своим поклонником, – ответил Медников. – А дальше будет видно».

Джейн позвонила Ходакову и назначила

свидание у себя на квартире, обещанные Медниковым три тысячи фунтов она получила через пару дней. «Вы заработаете ещё пять тысяч, – пообещал Медников. – Если выясните такую штуку. В первых числах июня наш мальчик должен встретиться с сотрудником британского Министерства иностранных дел. Мне нужно знать, где и когда состоится эта встреча. Место и время. Всего-навсего. Кажется, Ходаков доверят вам. Купите хорошего вина, устройте интимную вечеринку со свечами и разговорите его».

Второго июня Уильямс с Медниковым пили капучино в чайном салоне на Брук Стрит. Она рассказала, что Ходаков и Фелл встречаются вечером десятого июня в гостиницы «Маленькая роза». «Ты ничего не перепутала?» – спросил Медников. «Перепутать невозможно – десятое июня День Независимости Португалии», – ответила Уильямс. Медников отсчитал две с половиной тысячи фунтов.

Последний раз Джейн видела Ходакова за три дня до его исчезновения, это было короткое свидание в её квартире, дипломат спешил, он был мрачен и неразговорчив, словно предчувствовал недоброе. Пятнадцатого июня, после исчезновения Ходакова, Медников нашел Уильямс, вручил ей две с половиной тысячи фунтов и сказал, чтобы она навсегда забыла о том, что произошло. Джейн думала, что история закончилась. Но в середине октября в газетах появились сообщения о загадочном убийстве Ходакова, его труп обнаружили на одном из заброшенных складов в районе порта. Вскоре среди экскурсантов она увидела русского журналиста и поняла, что настоящие неприятности только начинаются. Тем же вечером её пытался убить человек со шрамом над бровью.

Антипов выключил магнитофон и вызвал к себе подполковника Беляева.

– Медникова можно брать сегодня же, таково мнение руководства, – сказал Антипов. – Но есть смысл поспорить с начальством. Как думаешь?

– Надо поспорить. На Медникова у нас нет ничего, никакой доказательной базы, только оперативная информация. Он выслушает запись с откровениями Уильямс, рассмеется нам в лицо. И правильно сделает. Он спросит: вы верите какой-то потаскухе, дешевой шлюхе, нимфоманке, которая лазает из постели в постель, не знает, с каким мужиком ей перетрахаться утром, а с каким вечером? И не верите мне, кадровому разведчику? Я награжден, я отдал жизнь родине и так далее.

– Да, шанс, что при обыске в квартире Медникова будут найдены материалы или доказательства, изобличающие его, как преступника, не велики, – согласился Антипов. – Значит…

– Брать Медникова нельзя ни при каких обстоятельствах, – сказал Беляев. – Если мы его задержим, то спугнем Дьякова или как там его теперь величают. Он надолго ляжет на дно. Место нахождения Дьякова нам не известно. После неудачного покушения на Уильямс он мог вернуться в Россию, мог остаться в Англии или переехать в другу страну. Доподлинно известно, что последние десять дней люди с фамилией Дьяков или Черепанов из России не выезжали. У Дьякова открыта виза в Англию. Значит, он пользуется серьезными документами на чужое имя. Вопрос, откуда у Дьякова такие документы? На кого работает Медников: на английскую разведку или на свой карман? Ответ на этот и другие вопросы знает он один. Но трогать Медникова мы не можем. Получается заколдованный круг.

– В девять вечера я должен быть у руководства. Изложить наши предложения.

Беляев

пожал плечами.

– Я предложил бы санкционировать оперативную игру, которую предлагает Колчин. Письмо, написанное Уильямс, уже находится на столе нашего посла в Лондоне. Он зачитает его на завтрашнем совещании работников посольства и переправит в Москву, к нам в контору. Мы санкционируем утечку информации. То есть доводим до сведения Медникова содержание письма и решение посла после выходных отрядить в Лиссабон для встречи с Джейн одного из дипломатов, скажем, первого секретаря посольства Рогового. Таким образом, у Медникова будет в запасе четыре-пять дней, чтобы урегулировать проблему. То есть, опередив дипломата, прислать к Уильямс своего штатного убийцу Дьякова. За Медниковым уже установили наблюдение. Его телефоны слушают контрразведчики. Под контролем каждый его шаг. К сожалению, негласный обыск в квартире провести невозможно. И супруга и сиделка, которую нанял Медников, редко выходят из дома.

– Короче, единственным ключом к Медникову остается Дьяков.

– Он один, – кивнул Беляев. – Если Дьяков не придет, чтобы разобраться с Уильямс, её показания сильно падают в цене. Это параноидальный бред, не более того.

– А мы торчим в глубокой заднице, – развил мысль Антипов. – Тогда так. Наблюдение с Медникова снять немедленно. На ближайшие три дня пусть получит полную свободу действий. Если он заметит слежку, то может понять, что информация об этой Уильямс – подставка. Начнет нервничать, не рискнет связаться с Дьяковым. И фишка не сыграет.

– Добро, – кивнул Беляев.

Глава шестая

Москва, Южный порт. 31 октября.

С раннего утра Медников сел за руль «Волги» и покатил в районную поликлинику, чтобы первым занять очередь к терапевту. Напрасно торопился, в субботу нашлось мало желающих садится на больничный. Прием вел пожилой дядька в мятом халате, очках с толстыми стеклами и нечищеных ботинках. Медников, скорчив жалобную гримасу, пожаловался на плохое самочувствие и высокую температуру, якобы поднявшуюся вчерашним вечером. Раскрыв пасть показал красноватое горло и так натужно закашлялся, что на шее вздулись жилы. Врач натянул марлевую маску, послушав через трубку легкие пациента, заполнил карточку, сказав, что ничего серьезного нет, но лучше отлежаться дома хотя бы дня три, выписал бумажку и отправил больного на первый этаж.

Открыв больничный лист, Медников вернулся к машине и поехал к автомобильному рынку. Оставив «Волгу» на стоянке, он долго блуждал между торговых рядов, прицениваясь ко всякой бесполезной ерунде и высматривая среди немногочисленных утренних посетителей, кажется, ещё не проснувшихся смурных людей, физиономию Руслана, щуплого чернявого кавказца, скупщика краденого, за полцены толкавшего своим постоянным клиентам магнитолы, акустику и мобильные телефоны, которые воры подростки доставали из вскрытых машин и меняли на порцию дури или водку. Руслан, одетый в потертую кожанку, стоял в конце второго торгового ряда, трепался о чем-то с продавцом автомобильного масла и присадок.

Заметив Медникова, остановившегося у витрины торгового павильона, он закруглил беседу, подошел к старому знакомому, делая вид, что тоже глазеет на выставленный товар. Катаясь по городу с раннего утра, Медников уже убедился, что не притащил за собой на автомобильный рынок «хвоста», но элементарные меры предосторожности не помешают.

– Давно что-то вас не видно, – Руслан поежился.

– Нужен подключенный мобильный телефон, – тихо сказал Медников. – Можешь сделать? Срочно.

– Есть телефон, – ответил Руслан. – Вчера вечером достали. Я сам им пользуюсь все утро.