Знак Сокола
Шрифт:
Своей политикой наместник немало поспособствовал принятию его как правителя даже шведами. Дело в том, что Белов их не преследовал и запретил немцам и датчанам куражиться над представителями вражеского для них королевства. Брайан сразу объявил о равенстве всех жителей острова перед законом и назначил себя верховным судьёй Эзеля. Отныне он подписывал все решения эзельского суда, он же отменил и телесные наказания. С тех пор наказанием были общественные работы и штрафы. Слава богу, серьёзных преступлений на острове покуда не регистировали.
Также его решением была закрыта половина кабаков острова, которые представляли собой сущие
— За такое жалованье грех работать спустя рукава! — говорил ангарец по этому поводу.
Также Белов решительно запрещал всем обращавшимся к чиновникам предлагать взятку. Он грозил наказанием тем шведам, кто соблазнял писарей горстью монет за то, чтобы те записали их датчанами. А также тем, кто сулил мзду гвардейцам Брайана, чтобы они «не заметили» годного к строевой службе сынка.
Раз в три месяца в главном зале замка собирался и островной парламент, в совещаниях которого принимали участие депутаты от всех десяти волостей Эзеля, на которые он был поделен. В обсуждении различных вопросов, касавшихся жизни острова, участвовали даже эсты. Этим Белов вызвал недоумение даже у близких к нему немцев. Как, мол, можно давать право голоса этим вчерашним язычникам? На что у Белова был свой ответ:
— Объявленное мною равенство всех граждан состоит в том, чтобы все соблюдали одинаковые законы. Эсты так же являются гражданами, как и вы, друзья.
Большую часть шведского населения Белов уже запланировал переселить на берега Ангары, составив списки первой и второй очереди. На острове он оставлял лишь два десятка семейств, выходцев из славного Шведского королевства, главы которых подписали личные клятвы верности ангарскому князю. Это были нужные Белову мастера, которые могли работать с деревом и металлом, семья обувщиков, пара лекарей и крепкие крестьяне. Помимо спокойной жизни на Эзеле они получили и немного золотых монет. То есть, по сути, они становились ренегатами. Правда, Брайан сомневался, что в этом лихом веке существовали понятия верности государству со стороны простого обывателя. Слишком многое решали деньги.
А казна ангарского наместника потихоньку оскудевала. Оставалось немного больше половины того, что было оставлено Белову на развитие и упрочение власти Ангарии в Балтийском регионе. Но зато Брайан точно знал, что он не сделал ни копейки лишних трат, ни тем более не потратил ни монетки на свои личные нужды. Это стало очень неприятным сюрпризом для присланных из Курляндии чиновников. Те и вообразить себе не могли, что таковое возможно — ведь они и сами хотели нажиться на молодом для подобной должности человеке. А тут такой облом. И на себя не тратит, и другим воровать не даёт. Очень странный наместник.
— А на что мне тратиться? — искренне удивлялся Брайан, смеясь лишь одними глазами, когда ему докладывали о разговорах среди курляндцев. — Девки доступные, добрые! За постой денег не берут, еда дешёвая. Благодать! А если кто воровать
Четверо всадников не спеша ехали по идущей вдоль берега дороге, что тянулась от хутора до небольшой рыбацкой деревни эстов. Негромко переговариваясь, они направлялись в деревеньку. По приказу Белова отныне регулярно проводились рейды по побережью с целью предупредить внезапную высадку шведов. Ибо уже не раз с берегов Эзеля были замечены шведские галеры. Генерал-губернатор Эстляндии Гюлленшерна пока никак не обозначил своих планов на остров, ставший курляндским владением. Молчание шведа тяготило Брайана, посему и были назначены регулярные караулы по утверждённым прибрежным маршрутам.
Один из таких караулов и составляли четверо дружинников Белова. В ближайшей деревеньке они хотели ненадолого задержаться, чтобы перекусить рыбацким супом и ещё раз перемыть косточки Белову за столь нелепое задание. Однако на дороге их остановил пожилой эст, который, волнуясь, принялся говорить с ними, сильно коверкая немецкие слова. Всадники непонимающе переглядывались, тщетно пытаясь понять, что им пытаются втолковать.
— Он говорит про какой-то корабль или лодку, — морщился один всадник. — Или о том и другом разом? Люди с корабля в лодке? — задал он вопрос мужику.
— Так что ты хочешь сказать, деревенщина? — прикрикнул на рыбака другой дружинник. — Говори по-немецки, свиная голова!
— Эй, Конрад! — рассмеялся второй воин. — Ты забыл, что требовал наместник? Относись к эстам повежливее, если не хочешь в каменоломню!
Трое всадников дружно грохнули со смеху. Конрад озадаченно поскрёб в затылке и уныло посмотрел на растерянного эста:
— Давай, проклятый язычник, выкладывай! Только помедленнее, я тебя ни черта не понимаю.
Спустя некоторое время тот эст уже нахлёстывал лошадёнку, что тянула телегу, в коей тряслись пятеро мужчин. Немцы, по указанию жителей деревеньки, поймали троих незнакомцев на ближайшем к поселению холме, а двоих — в одном из домишек. По-немецки никто из пленников не говорил, а другого языка дружинники не знали. Потому они от души наваляли незнакомцам. А теперь гостей везли в Аренсбург к наместнику.
Через пару часов, когда в замке Аренсбурга Белов вместе с Бруно Ренне и Йоргом Виллемсом обсуждали вопросы о возможности привлечения немецких переселенцев через польские земли, в дверь кабинета постучали. Караульный дружинник доложил о прибытии четверых рейтар со схваченными врагами.
— Герр Брайан! Мы поймали пятерых лазутчиков! — Конрад, один из лучших дружинников острова, впихнул в кабинет двоих мужчин. — Они высадились с корабля на западном побережье и прятались в рыбацкой деревне.
Те выглядели довольно жалко, показывая свою полную безобидность. Белов поднял одну бровь, глянув на Конрада, и кивнул на их помятые физиономии.
— Пока они мямлили что-то в своё оправдание, у ребят не выдержали нервы, — пояснил немец.
Это объяснение полностью удовлетворило Белова, и он приказал привести рыбака. Того немедленно стянули с телеги, всё ещё стоявшей во дворе, и привели к наместнику. Испуганно озираясь, эст вошёл в кабинет, невесть чего ожидая. Ангарский наместник же, благостно улыбаясь и источая полную расположенность к простому народу своего острова, сам подошёл к рыбаку хлопнул того по плечу, отчего мужик едва не шлёпнулся в обморок.