Знак свыше. Современные были
Шрифт:
Элисо, смиренница, на Елену всегда как солдат на генерала смотрела. Послушно дала единственному претенденту от ворот поворот.
Аналогично с Семеном-трудоголиком вышло. И ему отсоветовала Елена жениться, хотя а-ля невеста уже на его территории находилась.
Решила Варвара с Элисо поговорить насчет этих завихрений, но только на выговор напоролась:
– Ты в ком сомневаешься?! В Елене? Забыла, что она нас обеих к Богу привела и все, что мы знаем, – это ее заслуга… Ты грешишь на каждом шагу, раз в год причащаешься, а она святой жизнью живет,
Крыть было нечем. Как ни крути, Элисо кругом права – и про грехи, и про «контакт».
Правда жизни – штука сложная. И дальнейшие события откроют сестрам во Христе простую истину: безгрешных на свете нет, а сомнения иногда не такая плохая штука.
Но до этого еще надо было дожить…
Про иеговистку, чудотворную икону и блудные помыслы
Мы домогаемся не победы, а возвращения братьев, разлука с которыми терзает нас.
Асфальтовая дорожка шла между корпусов-хрущевок: ни свернуть, ни скрыться от приближающегося торнадо у Варвары никак не получалось. Торнадо неминуемо приближался. Именовался он Анаидой. Раньше был человек как человек: боевой, веселый с вечной жаждой справедливости, а теперь все эти качества активно работали на неутомимую вербовщицу-иеговистку в деле привлечения новых членов.
«Все. Сейчас начнется», – только и успела тоскливо помыслить Варвара, как словесный вихрь обрушился на нее всей своей мощью:
– Как я рада тебя видеть! Что нового? Ты еще в этом мракобесии?! Все еще ходишь туда?! – сыпала вопросами Анаида, нервно поправляя черные волосы. – У меня ведь душа болит! Такой человек, как ты, гибнет в Православии!
– А что, у меня такой агонизирующий вид? – отбивалась Варвара, уже предчувствуя, что основного натиска ей не вынести.
И пошло, поехало. Анаида потащила свою жертву к перекладине, прибитой между двумя соснами местными аборигенами, раскрыла потрепанную Библию и, с ловкостью фокусника выдергивая оттуда нужные места, приступила к просветительской деятельности. Только и слышалось:
– Глава такая-то, стих такой-то.
Уж на что Варвара сама языкатая, а в эту трескотню еле-еле успевала свое вставлять.
– Вы, как язычники, идолам поклоняетесь… – гремела старая подруга, пугая Варвару хорошо поставленным голосом. – Вот на эту тему в Ветхом Завете…
– Ну, ты скажешь – «язычники»! – злилась Варвара, не зная, чем ее отбрить. – Вот, например, Владимирская икона Божией Матери во время нашествия татар…
– Не смеши меня этими бабушкиными сказками, – строчила Анаида, не вникая. – Все эти выдуманные чудеса от темных сил! – И тут же раскрыла соответствующее место.
Варвара со вздохом озиралась вокруг. Тошно-то как! И поблизости ничего подходящего, чтоб на светлую мысль натолкнуло. Только вон, алкаши у пивной будки трутся
Анаида всего этого не видела – заблудшую душу из омута догматизма спасала. Тут не до мелочей пейзажа.
– А ты говоришь – «иконы», – закончила она чтение очередного куска, возвращаясь к прозе жизни. – Вот с тобой лично какое-нибудь чудо от икон было? Только не надо рассказывать, что было при царе Горохе.
Варвара уж и рот разинула, чтоб постоять за двухтысячелетнюю Мать-Церковь, но почему-то медлила. Факт в защиту иконопочитания вертелся на языке, да только при пересказе мог весь эффект на ноль свести…
…Внешне это выглядело так. Все присутствующие в тот день на службе стояли молча. Хор пел Херувимскую песнь.
В углу, над Варварой, висел старый потемневший образ «Покров Божией Матери». А под черепушкой копошились мысли, совсем обратные тому, что в этот момент пелось. Если совсем точно, то Варвару опять мучили блудные помыслы. Вдруг от иконы раздался треск, будто дерево раскалывается. Все стали оборачиваться на шум. К Варваре подошла Элисо, догадавшаяся о ее мысленных потугах, и потребовала:
– Сейчас же пойди и исповедуйся! Не слышишь, икона трещит!
Треск в это время прекратился.
– Это не из-за меня, – слукавила Варвара.
И тут треск раздался снова. Перепуганная Варвара козой отскочила от облюбованного угла, и сразу все стихло.
Служба закончилась, а вопросы остались: что это было? Вот и отправилась Варвара к Елене за выяснением, может ли икона трещать сама по себе?
– Может, – последовал ответ без тени удивления и тут же – контрвопрос: – Что, «Покров Божьей Матери» трещал?
– Да…
– Наверное, в этом твоя вина. Это чудотворная икона. На моей памяти она уже так трещала… Как-то во время службы около нее стояла одна раба Божия. Вдруг мы все услышали треск. Я каким-то образом почувствовала, что причина в ней, подошла и спросила, обратившись по имени: «Что ты наделала?» И она рассказала, что когда ее мужа посадили, ей пришлось очень туго материально, ну и согрешила, несчастная. Теперь она очень переживает и не находит в себе силы покаяться. Так икона придала ей смелости для исповеди, – закончила Елена, а для большей убедительности еще и процитировала по памяти: – Как преподобный Никита Стифат говорил: «Девство и брак не для всех, но целомудрие для всех»…
От воспоминаний Варваре еще хуже стало. Вот бы Елену сюда, уж она бы не растерялась. Быстро бы нашла, какой довод помощнее привести.
А свой личный опыт лучше не вспоминать. Анаида еще, чего доброго, жалостливую рожу скорчит и скажет:
– Ну вот, что и требовалось доказать. У тебя уже слуховые галлюцинации.
Анаида тем временем, не дождавшись личного Варвариного чуда, тактику поменяла и перешла в контрнаступление – уколола в самое больное.
– Вот скажи, – даже темп речи замедлила, как пантера перед прыжком, – а есть в вашей церкви любовь? Такая, как у первых христиан была?