Знак свыше
Шрифт:
Даша попыталась возразить, но генеральный прокурор прикрикнул на нее, заявив, что она здесь для того, чтобы слушать, а не говорить. А затем он стал перечислять факты, свидетельствующие о ее виновности.
– В предсмертном послании вашей сообщницы, покончившей жизнь самоубийством в приступе раскаяния, упомянуто, что за полчаса до ужина к ней подошла Дарья Аль Бадраффи и, показав пузырек, сказала, что его содержимое необходимо добавить в чай великого вождя. И что это якобы лекарство. В действительности же этот пузырек со следами того самого яда, которым был отравлен
Даша вдруг вспомнила – Айна попросила ее тогда подать ей пузырек из ванной, когда, призвав к себе, прикинулась больной. Значит именно Айна замешана в убийстве родного отца! А раз Айна, то, следовательно, и Рамаль?
Затем последовали стандартные обвинения в том, что Даша – шпионка, предательница, наймитка западных спецслужб. И в итоге перед ней положили лист, мелко исписанный арабской вязью. И потребовали от нее подписать его.
Даша отказалась, заявив, что готова предложить альтернативную версию событий. И заявила, что убийцы, по ее мнению, Рамаль и Айна Аль Бадраффи. Но едва она стала перечислять имевшиеся в ее распоряжении факты, как Рамаль, с грохотом отодвинув стул, велел всем прочим мужчинам покинуть помещение.
Когда они сделали это, Рамаль подошел к Даше и, дыша ей в лицо табаком и потом, произнес:
– Учти, твоя игра завершилась! Потому что ты в любом случае будешь признана виновной и казнена. Однако у меня имеется к тебе деловое предложение – если будешь вести себя хорошо, не станешь артачиться и возьмешь вину на себя, то, так и быть, Далил не умрет…
Даша вскрикнула, а Рамаль ухмыльнулся:
– Этот дегенерат давно мне глаза мозолит. Теперь, когда управлять страной буду я, пощады таким не будет! Но из любви к своему братишке я сделаю исключение. И отошлю его в клинику в Европу! Или…
Он облизал малиновым языком узкие губы и продолжил:
– Или ты будешь настаивать на своем, тогда все равно умрешь, но не одна, с тобой умрет и этот щенок. Причем и ты, и в особенности он будете умирать очень медленно и очень, очень мучительно! Так что ты выберешь?
– Какие гарантии того, что с Далилом ничего не произойдет? – спросила Даша, понимая, что выторговывать себе жизнь бессмысленно. Решение уже принято, но страшно ей не было.
Рамаль усмехнулся и заявил:
– Никаких! Только мое слово! Но нарушать я его не буду, если ты свое не нарушишь! Так что, согласна подписать чистосердечное признание?
Даша молча подошла к столу и быстро поставила под документом на арабском свою подпись, понимая, что это ее смертный приговор.
Рамаль быстро выхватил документ, затем позвал своих сообщников и показал им бумагу. От Даши потребовали подтвердить то, что она понимает, что подписала, и что она убила великого вождя. Даша подтвердила. Мужчины удовлетворенно кивнули и потянулись к выходу.
– Что теперь со мной будет? – спросила Даша Рамаля. Тот, замерев на пороге, ответил:
– Тебя казнят, русская!
– Когда? – пожелала знать Даша. И получила страшный ответ:
– В
Он загоготал, и к Даше метнулись охранники. Они проводили ее обратно в камеру, и Даша, улегшись на постель, закрыла глаза. И быстро заснула.
Она проснулась от стука в дверь. Появились несколько типов, протягивавших ей документы, которые требовалось подписать. Даша, даже не глядя, на каком языке они составлены, подписывала. Странное дело, но ей не было страшно.
Время вначале тянулось крайне медленно, а потом вдруг понеслось вскачь. Появился новый директор тюрьмы, сообщивший, что до казни осталось три часа и что через два часа она может последний раз поужинать.
Даша отказалась, попросив только позволить ей поговорить со своими родителями в Москве. Директор ответил отказом, заявив, что это невозможно. После чего Дашу оставили одну.
Прошли и два с половиной часа. Дверь заскрипела, появились охранники. Даша встала им навстречу и даже улыбнулась. Мужчины вытаращились на нее, видимо, не ожидая такой реакции.
Смерть… Когда ты молод, то это слово кажется фикцией. Иллюзией. Обманом. И чем старше становишься, тем отчетливее понимаешь: рано или поздно костлявая заявится и по твою душу.
Даша никогда особенно не задавалась подобными вопросами, а теперь, когда представилась ужасная возможность, все было уже предрешено. Девушка взглянула на вооруженных бородачей, заметила, что они собираются надеть ей на голову мешок, и заявила, что желает взглянуть смерти в глаза.
Бородачи обратились к молодому неприятному типу, новому директору тюрьмы, и тот, пожав плечами, сплюнул на пол и, видимо, удовлетворил ее просьбу. Наручниками Даше сцепили руки за спиной и вывели в коридор.
Оттуда ее путь лежал на последний этаж, на уже знакомую ей террасу. Было темно – середина африканской ночи. В лицо ударил морской бриз, и Даша, вступив на террасу, вдохнула во всю грудь. Отчего-то ей вспомнилась фраза из какой-то научно-популярной передачи о казне французской королевы Марии-Антуанетты. Даже революционные газеты, представлявшие ее преступницей и исчадием ада, докладывая об имевшем месте гильотинировании бывшей правительницы Франции, не смогли не отметить: «Впрочем, шлюха держалась на удивление хладнокровно».
Эта фраза вертелась в голове у Даши, пока ее вели к небольшой, нависшей над ревущим морем платформе. Она видела, как один из охранников раскрыл скрипящие воротца – так, чтобы человека, стоявшего на краю платформы, можно было столкнуть вниз. А сможет ли она держаться хладнокровно в преддверии неминуемой смерти?
Два типа подвели Дашу к краю платформы, и девушка спиной почувствовала порывы ветра. А потом взглянула в глаза своим палачам. Те старались не смотреть ей в лицо, занимаясь последними приготовлениями к казни. Даша же стояла и терпеливо ждала собственной смерти.