Знак вопроса 2002 № 03
Шрифт:
Вокруг этого дворцово-храмового центра, обнесенного высокой глинобитной стеной с башнями и обитыми медью воротами, теснились дома горожан. Превращение Калахи из захудалого поселка в пышную столицу привлекло сюда самый разнообразный люд. Город славился своими базарами. Приезжие и местные купцы торговали здесь разнообразными товарами и скупали ассирийскую военную добычу.
Сын Ашшурнасирапала II — Салманасар III продолжал укреплять и украшать столицу. Неподалеку от старого он выстроил собственный дворец, использовав для этого часть материалов и украшений из обветшавшего отцовского жилища. В VIII–VII веках до н. э. Нимруд постепенно теряет свое главенствующее значение. Столица государства переносится в Ниневию. Но окончательный удар городу наносится вражескими армиями Мидии и Вавилона, разгромившими в 612 году до н. э. все основные центры Ассирии. Не избежал этой участи и Нимруд. Он был ограблен, сожжен дотла и вскоре
Безликие оплывшие холмы со скудной растительностью на поверхности скрывали остатки некогда великолепной древней столицы вплоть до XIX века. Лишь в 1845–1851 годах английский путешественник и дипломат Генри Лэйярд сумел разглядеть за безымянными теллями Нимруда их славное прошлое и, смело углубившись в один из них, обнаружил часть роскошного дворца Ашшурнасирапала II. Именно Лэйярд впервые познакомил изумленную Европу с сокровищами погибшей ассирийской цивилизации. При этом свои поразительные открытия он сумел описать и донести до широкого читателя в увлекательной литературной форме. Вот лишь один из описанных им эпизодов раскопок.
Однажды утром с раскапываемого холма прибежали взволнованные рабочие-арабы. «Поскорее, о бей, поскорее, — кричали они Лэйярду, — нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его! Мы нашли Нимрода, самого Нимрода, мы видели его собственными глазами!..» Англичанин быстрее ветра ринулся к раскопу. И через несколько мгновений увидел исполинских размеров алебастровую человеческую голову на туловище крылатого льва. «Она, — вспоминает Лэйярд, — удивительно хорошо сохранилась. Выражение лица было спокойным и в то же время величественным; черты переданы так свободно и в то же время с таким пониманием законов искусства, какое с трудом можно было предположить для столь далекой от нас эпохи». Лишь гораздо позднее ученым удалось установить, что эта была статуя одного из четырех астральных ассирийских богов: Мардук — в виде крылатого быка, Набу — в виде крылатого человека, Нергал — крылатый лев и Нинурта — человеко-орел.
Лэйярд был потрясен и озадачен. Много часов провел он, рассматривая и изучая все новые и новые диковинные статуи, извлекаемые из земли.
«Целыми часами я рассматривал эти таинственные символические изображения и размышлял об их назначении и истории. Что более благородное мог бы внести тот или иной народ в храмы своих богов? Какие более возвышенные изображения могли быть заимствованы у природы людьми, которые… пытались найти воплощение своим представлениям о мудрости, силе и вездесущности высшего существа? Что могло лучше олицетворять ум и знания, чем голова человека, силу — чем туловище льва, вездесущность — чем крылья птицы! Эти крылатые человеко-львы не были просто случайным плодом, порожденным человеческой фантазией. Их внешний вид внушал то, что они должны были символизировать, — благоговение. Они были созданы в назидание поколениям людей, живших за три тысячелетия до нас. Сквозь охраняемые ими порталы несли свои жертвоприношения правители, жрецы и воины задолго до того, как мудрость Востока распространилась на Грецию, обогатив ее мифологию издавна известными ассирийцам символическими изображениями. Они были погребены под землей еще до основания Вечного города, и об их существовании никто не подозревал. Двадцать пять столетий были они скрыты от взоров людей и вот появились вновь во всем своем величии. Но как все изменилось кругом… Великолепные храмы и богатые города превратились в руины, едва угадываемые под бесформенными кучами земли. Над теми обширными залами, где некогда стояли эти статуи, плуг провел свою борозду и волнами колыхалась тучная нива. Монументы, сохранившиеся в Египте, немые свидетели былой мощи и славы его правителей, не менее поразительны, но они на протяжении столетий стояли, открытые всем взорам. Те же, с которыми довелось столкнуться мне, только что появились из небытия, словно специально для того, чтобы подтвердить слова пророка: «Некогда Ашшур был как кедр ливанский, весь покрыт листвой, раскидистый, высокий, и вершина его высоко возвышалась…»
Но романтика романтикой, а методы действий Лэйярда отнюдь нельзя назвать абсолютно научными. Откопав кое-как в руинах дворца несколько десятков каменных скульптур, он поспешил погрузить их на плоты и сплавить вниз по Тигру до Басры, а затем отправил на корабле в Англию. Раскопки в Нимруде были заброшены, и на древний город вновь легла печать забвения.
Археологи появились здесь снова спустя почти столетие. В 1949 году английская экспедиция во главе с профессором М. Мэллоуном приступила к исследованиям центральной части городища. Был целиком раскопан весь комплекс дворца Ашшурнасирапала II и составлен его точный план. Выяснилось, что дворец занимал площадь 2,4 гектара и делился на три части: административные помещения (ряд
К числу наиболее сенсационных находок Мэллоуна относится коллекция тонких резных пластин из слоновой кости с позолотой и инкрустациями, которыми некогда покрывали мебель и украшали колонны и стены царского дворца. Англичане раскопали и часть дворца Салманасара III, где обнаружили остатки кладовых и арсенал.
На территории древнего города ведут сейчас интенсивные исследовательские и реставрационные работы иракские археологи. Частично отреставрирован дворец Ашшурнасирапала II. Обнаружено много новых рельефов, надписей и скульптур крылатых быков и крылатых львов, ванные комнаты со сложной системой водостоков.
Однако случайный человек, вздумавший вдруг посетить сейчас древний Нимруд, при всем своем желании увидел бы здесь не слишком много: высокий конус зиккурата при въезде на городище, небольшой кусок глинобитной стены, беспорядочные кучи земли и обломков, до желтизны выжженные палящим солнцем.
Приятное исключение составляют лишь недавно отреставрированные центральные покои дворца Ашшурнасирапала II. Крылатые гении — ламассу — гигантские каменные статуи человеко-быков и человеко-львов, как и прежде, стерегут главные ворота и внутренние проходы царской резиденции. Их размеры поражают и подавляют. Стоя рядом с ними, человек среднего роста едва дотягивается рукой до туловища этих чудовищ. Удивляет и то, что у них не четыре, а пять ног. Это делалось древним мастером для того, чтобы зритель, с какой бы стороны он ни смотрел, видел непременно четыре ноги. «Если смотреть сбоку, — поясняет М. В. Никольский, — то крылатое чудовище идет; если смотреть спереди, то оно стоит».
В прохладном сумраке заново отделанных дворцовых покоев, выстроенных, как и в древности, из сырцового кирпича, полуденный зной не страшен. Правда, двускатная шиферная крыша на каркасе из железных, похожих на рельсы, балок явно диссонирует с тенями великого прошлого. Но внутри самого дворца есть что посмотреть. Под ярким лучом солнца, случайно пробившимся вниз сквозь неплотно уложенные плиты шифера, вдруг оживают на мгновение суровые лики древних правителей и богов, вспыхивают переливами радуги полустертые росписи. Многие изображения на каменных плитах раскрашены: черным цветом показаны изящно завитые в мелкие колечки бороды и кудри, розовым — лица и руки. Тихо и пусто вокруг. И только робкий шелест шагов случайного посетителя, да пронзительный свист цикад, укрывшихся в высокой сухой траве среди древних развалин, нарушают иногда вековой покой мертвого города.
НИНЕВИЯ:
ЗАКАТ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРИИ
Раннее солнечное утро. Свежий и прохладный ветерок веет откуда-то с севера, со стороны далеких гор, едва проступающих темной полосой на линии горизонта. Я стою на вершине высокого холма Куюнджик и любуюсь открывшейся великолепной картиной. Воздух в этот утренний час кристально чист, и видимость поэтому отличная. Впрочем, нахожусь я сейчас не на каком-то естественном возвышении, а на верхней площадке цитадели бывшей ассирийской столицы — Ниневии. Если обернуться назад, то за зеленью садов и полей виден серебристый Тигр, а за ним — беспорядочное нагромождение городских построек Мосула, старая турецкая крепость, острые пики минаретов. Внизу, под крутым откосом желтого крепостного вала, петляет узкой лентой русло крохотной речонки Хоер. Над ее глинистым ложем, едва заполненным мутной водой, неожиданно высоко вознесся крепкий железобетонный мост.
С востока и юго-востока к реке вплотную подходят жилые кварталы быстро растущего современного города. А впереди и слева четкой линией крепостных стен и башен обозначена граница древней Ниневии. Внутри укреплений пусто, видны лишь засеянные и вспаханные поля, да темная шапка зелени вокруг постоянной базы Ниневийской археологической экспедиции Директората древностей Ирака. Многие башни уже заботливо восстановлены, и их зубчатые вершины хорошо заметны на фоне более низких глинистых валов. Иракские реставраторы восстанавливают с южной стороны и внешнюю каменную стену, окружавшую когда-то ассирийскую столицу непрерывным кольцом. Самосвалы с грохотом сваливают тяжелые глыбы белого камня, и два дюжих усатых молодца ручной пилой аккуратно вырезают из них ровные прямоугольные квадраты. Другие рабочие кладут эти квадраты на фундамент древней стены, вскрытой недавно археологами. Стены в соответствии с ассирийскими изображениями возводят на высоту трех-четырех метров, регулярно чередуя ровную их линию с выступами каких-то игрушечных на вид квадратных башенок.