Знак вопроса 2002 № 04
Шрифт:
«Кларисса» после ремонта отправилась на корсарский промысел с другим командиром и вскоре попала в плен к англичанам. Та же судьба ожидала корабль, капитаном которого стал Николя Сюркуф, решивший обрести самостоятельность. А Робер продолжал совершать корсарские подвиги, о которых уже слагались легенды. Английская печать представляла его кровавым злодеем, зверски расправляющимся с невинными жертвами. Во Франции он превратился в национального героя, овеянного романтикой благородного пиратства.
На этот раз Сюркуф проводил «приватизацию» у берегов Цейлона. С богатыми трофеями вернулся на родину. Его капитал составил около двух миллионов
Наполеон предложил ему возглавить эскадру из нескольких военных кораблей. Сюркуф отказался. На собственные деньги он снарядил пять пиратских судов. Они приносили ему немалые доходы. А после того как французский флот в Индийском океане потерпел сокрушительное поражение от англичан, Сюркуф отправился «восстанавливать порядок» на крупном военном корабле.
Ему вновь сопутствовала удача. Тем более что при виде его флага торговые капитаны, напуганные рассказами о жестокостях Сюркуфа, предпочитали безропотно сдаваться в плен.
Как выяснилось, главная опасность угрожала Сюркуфу от его старого недруга — завистливого губернатора Реюньона. Когда у берегов Индии был захвачен огромный португальский корабль «Зачатие св. Антония» с полутысячей человек команды, губернатор поручил Сюркуфу доставить трофей во Францию. Надежд на успех данного предприятия было немного: пленные португальцы могли в любой момент поднять мятеж, а на долгом пути ожидали нерадостные встречи с английскими и португальскими военными кораблями. И все-таки Сюркуфу удалось совершить почти невозможное. Он предусмотрительно перевел большинство португальцев на дополнительное небольшое судно. А маршрут выбирал с таким расчетом, чтобы избежать нежелательных встреч. Выйдя осенью 1807 года из Реюньона, он весной 1809-го достиг Франции.
После этого триумфа Сюркуф уже не покидал родины. Его корсарские корабли — около двух десятков — постоянно бороздили моря, а с наступлением мирного времени превратились в торговые. Он стал одним из богатейших и влиятельных судовладельцев Франции.
…Говорят, когда свергнутый император Наполеон 1 в 1815 году бежал с острова Эльба и, к восторгу большинства французов, вновь поднялся к вершине власти, он получил письмо от барона Робера Сюркуфа: Сир! Моя рука и шпага принадлежат Вам».
Очередное свержение Наполеона I не поколебало общественного положения Сюркуфа. Несмотря на Декларацию прав человека, он сумел наживаться и на работорговле. Бывший пират и богатый капиталист не имел демократических пережитков, когда дело касалось наживы. И если Уильям Кидд, награбивший в десятки раз меньше ценностей, чем Сюркуф, был казнен, то Сюркуф умер в своем замке в 1827 году, добившись почета и богатства. В этом видится одно из проявлений нового мирового порядка.
Но есть какая-то странная справедливость судьбы в том, что «классические» пираты типа Кидда, Эври, Дрейка воспеты во многих сочинениях, тогда как Сюркуф остается в тени — «государственный» разбойник, всегда умевший соблюдать интересы власть имущих и капитала.
НОВЫЕ ВРЕМЕНА
В начале XVIII века «вольному пиратству» были нанесены жестокие удары.
В 1704 году на Мадагаскаре сделал остановку корабль шотландского купца Миллара. Они везли особо опасный груз: бочки с дешевым
Местные пираты чрезвычайно обрадовались этому дару судьбы и быстро нашли общий язык с командой «ромовоза». Решено было весь груз конфисковать и совместными усилиями уничтожить в предельно короткие сроки.
На берегу началась беспробудная пьянка. Завершилась она необычайно быстро: уже на следующий день многих «конфискадоров» не удалось разбудить — они заснули вечным сном. Другие умирали дольше и мучительней. Предполагается, что таким образом отправилось на тот свет не менее полутысячи пиратов — больше, чем от разобщенных усилий всех военных флотилий крупнейших морских держав мира.
Англичане попытались воздействовать на «своих родимых» пиратов и кнутом, и пряником. Согласно указу, их теперь допускалось судить и вешать на местах, без доставки на родину (во время долгого путешествия многие из них убегали). По другому постановлению раскаявшимся разбойникам обеспечивалась амнистия.
Постоянно увеличивались военно-морские силы разных государств, активизировалась морская торговля и принимались все более серьезные меры по ее защите от грабителей. Единственно, что складывалось в пользу пиратов, — это обостряющиеся противоречия между крупными капиталистическими державами, заинтересованными в расширении сфер влияния и рынков сбыта.
У европейских пиратов появились местные азиатские конкуренты. До конца XVII века морские разбойники, обосновавшиеся на берегах Индийского океана, не рисковали атаковать на своих небольших суденышках крупные и хорошо вооруженные торговые корабли. В 1683–1685 годах были совершены нападения местных пиратов на английские фрегаты. Несмотря на численный перевес, они не смогли ничего противопоставить огневой мощи фрегатов и вынуждены были бежать, неся большие потери.
Однако вскоре на Малабарском побережье Западной Индии образовалось нечто подобное пиратскому государству. Командовал местным флотом Конаджи Ангрия. В начале XVIII века он захватывал английские корабли. Индийская империя Великих Моголов распалась, и каждое княжество обустраивалось по-своему. Европейцы под видом акций против местных пиратов пытались подчинить себе владения Ангрии.
Англичане совместно с португальцами организовали крупный поход, в котором участвовали несколько тысяч солдат и матросов, чтобы захватить города Колабу и Герию. С одной точки зрения, эту акцию можно считать антипиратской. С другой — более объективной — она слишком напоминает пиратские экспедиции. Кстати, руководил походом капитан Томас Мэтьюз. «Это был, — пишет И. В. Можейко, — спесивый и недалекий человек, порой одержимый манией величия, порой забывающий обо всем ради своей выгоды. Вероятно, из него получился бы хороший пират — жестокий, коварный и жадный. Но ему было поручено обратное — охранять интересы Ост-Индской компании, карать ее врагов и способствовать ее обогащению».
Государственно-пиратский поход против «малабарских разбойников» (в действительности для захвата владений Конаджи Анегрии) закончился полным провалом. Разочарованный Мэтьюз отправился к Мадагаскару. Здесь в бухте Сент-Мари на берегу их ожидали груды товаров, которые разбросали пираты, отбиравшие из захваченной добычи только ценные вещи. Повсюду валялись тюки с одеждой и тканями, бочки с вином и ромом, рулоны шелка, ящики с фарфором и пряностями. Военные моряки принялись дружно присваивать роскошные «отбросы» грабителей.