Знак змеи
Шрифт:
Как переиграть Оленя, которого в прямой игре переиграть невозможно? Эти вопросы мучили, донимали, пока простой ответ не был найден.
На его собственном поле Оленя переиграть невозможно по определению. В своей игре он будет всегда сильнее, потому что привык играть на опережение. Как его любимый Уэйн Грецки в любимом его хоккее, он интуитивно привык ехать не туда, где шайба сейчас, а туда, где она окажется в следующую секунду, оставляя им, обреченным, право вечно догонять след забитой им шайбы. Он же, избранный, предугадывающий полет, всегда будет
Но выход очевиден. Если Оленя невозможно переиграть на его собственном поле, то надо втянуть его в игру на чужом. Втянуть в игру, правил которой он изучить не успел, на поле, карта которого давно устарела, а цвета формы условного противника успели полинять не раз и не два.
Оленя надо было втянуть в политику — безнадежную игру, в которой в этой стране не запачкаться невозможно. И Олень втянулся… Клюнул, дурак, на очевидную пустышку — раздутую Волчарой идею сотворить идеальную систему управления для идеальной страны. Вся страна — один большой «АлОл»! Управленцу Оленю такую задачку подсунуть, что математика теоремой Ферма приманить — и знает, что недоказуема, а будет до опупения пробовать.
А пока будет пробовать и опупевать, можно накапать Главному, представить все в нужном свете — гляди-ка, молодой, перспективный, а куда полез?! Деньги в какое-то мифическое «будущее» вкладывает, идеальные модельки идеальной страны в регионах, где у «АлОла» профильный бизнес, выстраивает, новое поколение с новым мышлением растит. В сельские библиотеки, которые и с книжками давно загнулись, интернет проводит.
Какой интернет в глухой деревне, где все колхозное давно разворовано, работы нет и все пьют с утра до ночи и с ночи до утра?! Зачем?! Бабе Мане в чате сидеть и деду Василию на порносайты захаживать?! А он тянет! Какая на хрен «идеальная страна»?! А этот карась-идеалист выстраивает! Главный должен сделать вывод — или придурок, или конкурент.
Нежданная помощница объявилась в лице серой кардинальши недавнего прошлого. В начале 90-х вхожая во все кабинеты и во многие комнаты отдыха мадам активно помогала Волкову с его комсомольскими партнерами выходить на рынок, и его товарная биржа в долгу не оставалась.
Теперь, возникнув из небытия, разъяренная мадам Кураева предложила использовать связи своего партнера, бывшего большого гэбэшного чина, «для формирования правильного представления» об Олене у Главного.
— А за Оленем должок. Перебил мне прошлую игру. А я не люблю недоигранных партий!
Лиля пообещала «через своих людей из недавнего прошлого Главного» преподнести ему образ Оленя в нужном свете. А свои люди «в недавнем прошлом» у мадам Кураевой имелись.
— В этой структуре, сам понимаешь, не бывает ни «бывших», ни «бывших друзей».
«Друзья» сумели все представить в наилучшем свете. Наилучшем для них, но не для Оленя. Нашли болевую точку. Припомнили, как в первой половине девяностых никому не известный Главный на поклон к Оленю ездил, денег для своего тогдашнего шефа просить. Олень не дал.
Теперь это «не дал» сумели грамотно напомнить.
В
Допробовался! В камере на 35 человек свое светлое завтра теперь пробуй!
И только проснувшись среди ночи от дикой головной боли и сухости во рту, сообразил — ё-мое, что ж я наделал?! Терновый венец своими руками на Оленя надел!
Что если он сам сотворил из тихого, хоть и неприлично богатого и неприлично преуспевающего олигарха новое знамя? Народ у нас сердобольный, любит мучеников. Изгнать, посадить, раскулачить в этой стране — значит политическую биографию сотворить. Ельцину в конце 80-х партчиновники своими изгнаниями политическую биографию сотворили, что, если и нынешнее заключение Оленю судьбу публичного политика прочертит? С ореолом мученика Олень на ура пройдет. Это тебе не Чубайс третьим номером в списке СПС. Оленя, да еще лишенного собственных миллиардов, и возлюбить могут…
29
АРМЯНСКАЯ НИОБА
— …А этот карлик все названивал в Москву какому-то козлу, просил кого-то задержать. И еще кричал «Кайл! Кайл!», что по-армянски значит…
— …волк! — досказала за Эльку собравшая свои вещи свекровь.
— Wolf, — перевела для Шейха Алина.
— Кайл. Волк. Wolf, — повторил Шейх. — Где-то я все это уже слышал. И именно в таком сочетании — Кайл — волк — wolf. И этого человека я где-то видел. Совсем недавно. — Его Высочество снова посмотрел на фотографию Кима на стене. — Никак не могу только вспомнить, где.
В Москву собирались в темпе.
Приблизившемуся (с дозволения Его Высочества, разумеется!) каникулярному варианту его эскорта было велено немедленно загрузить вещи нашей драгоценной свекрови в самолет. Вещи самой Каринэ умещались в небольшой сумке, зато рядом стройными рядами выстроилось ужаснувшее меня количество баллонов и баллончиков с соленьями-вареньями и прочими консервированными дарами юга. Не успела я замахать руками — куда столько! — как Его Высочество взмахом руки собственной скомандовал — грузите! А сам снова с удовольствием хрустнул соленым огурчиком.
— А еще говорят, что арабские шейхи неприступны, как небожители! А они соленые огурцы запросто трескают, — улыбнулась я.
— И олимпийские боги спускались на землю. Даже потомство оставляли, — квалифицированно заметила наша античная свекровь и обратилась к Шейху. — Кушайте на здоровье! Мы вам и с собой баллончиков двадцать-тридцать дадим.
Снова замахала руками, представляя себе свекровины баллончики в антураже шейхского дворца — и ведь я видела только гостиничный вариант дворца в близлежащем государстве, в стационарном жилище у него, поди, и не такие роскошества в наличии. Но Шейх, к моему удивлению, на свекровины баллоны с радостью согласился. Вот и забирал бы спеца по античной и арабской литературе к себе, во дворце кухарничать! Всем бы полегчало.