Знак Звезд
Шрифт:
Я сжала руками футболку Энсона.
– Как мы когда-нибудь узнаем правду?
– Со временем. Нам нужно дать ей время успокоиться.
Мне хотелось верить, что это правда.
– Возможно, она зашла слишком далеко.
Он пробежался пальцами по изгибам моего позвоночника, будто играл на музыкальном инструменте.
– Мне жаль, Ро. Знаю, ты хотела получить эти ответы сегодня.
– А что, если все это было напрасной тратой времени? Что она забрала меня без всякой причины. Бросила меня, когда в этом не было необходимости.
Энсон
– Знаю, это больно. Но это также сделало тебя тем удивительным человеком, которым ты являешься.
Я подняла руку, погладив пальцами его грубую линию подбородка. Энсон знал, что такое боль, лучше, чем кто-либо другой.
– Ты когда-нибудь встречался со своим биологическим отцом?
Она задвигал челюстями вперед-назад, прежде чем ответил.
– Один раз. Я нанял частного детектива, чтобы он выследил его. Он жил в Айдахо.
– И что?
– Он сказал мне, что не хочет иметь со мной ничего общего. Что это был просто роман, и у него не было ни времени, ни денег на ребенка.
Моя рука замерла.
– Мне так жаль.
– А мне нет. В моей жизни обойдусь и без него.
Я провела рукой по его гудящей голове, его волосы щекотали мою ладонь.
– Он упускает самый удивительный подарок, который ему когда-либо могли сделать.
Энсон с трудом сглотнул, его глаза остекленели.
– Это правда, - настаивала я.
– Ты невероятен. Яростно защищаешь людей, которые тебе небезразличны. Ты заставляешь меня смеяться до тех пор, пока у меня не заболит живот. И есть в тебе доброта, которую ты пытаешься спрятать подальше. Ты знаешь, когда я нуждаюсь в тебе, и ты всегда рядом. Это величайший дар из всех. Ты остаешься, как бы тяжело ни было.
Моя рука скользнула по голове Энсона, вниз по шее и спине.
– Вы об этом говорили, не так ли? Ты остаешься, потому что знаешь, как это больно, когда кто-то, кто тебе дорог, уходит.
Глаза Энсона полыхнули тем же темно-зеленым жаром.
– Я люблю тебя, Ро. Ты увидела мою душу с того первого разговора. Это подарок, за который я никогда не смогу отплатить.
Тепло затопило меня. Наша связь была укреплена некоторыми из наших самых тяжелых переживаний, и это означало, что я никогда не могла желать, чтобы эти трудности исчезли.
– Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами.
Энсон придвинулся, чтобы сократить расстояние, но прежде чем его губы встретились с моими, я дернулась. Теперь уже знакомая боль вспыхнула в моем бедре, и я перевела взгляд на него.
– Энсон.
Улыбка расплылась по его лицу.
– Ты моя.
Мои губы дрогнули.
– Это работает в обоих направлениях, понимаешь? Ты тоже мой.
Его губы накрыли мои в обжигающем поцелуе.
– Я принадлежу тебе. Всегда.
– 22-
В этом поцелуе было так много всего. Желание, боль, надежда, страх,
Но мне нужно было нечто большее. Мне было нужно все.
– Энсон, - выдохнула я.
Его глаза стали расплавленно-зелеными, когда он посмотрел на меня сверху вниз.
– Что тебе нужно?
Ответ был прост.
– Ты.
От ухмылки, расплывшейся по его лицу, у меня перехватило дыхание.
– Я у тебя есть.
Он стянул рубашку через голову, сбросив ее на пол. Затем его руки оказались на моей майке. Костяшки его пальцев задели мои бока, когда он стягивал ее, посылая восхитительные мурашки пробегать по коже.
Энсон улыбнулся, когда окинул меня взглядом.
– Без лифчика?
Я прикусила губу.
– Я торопилась.
Он издал негромкое рычание и наклонился, беря мой сосок в рот. Я чуть не свалилась с кровати. М опустила руки на его голову, слегка царапая ногтями кожу.
Энсон потянул меня за штаны. Я приподняла бедра, когда он дернул за ткань, и потянулась пальцами к пуговице на его джинсах, возясь с ней. Он отпустил мой сосок, но не раньше, чем слегка прикусил его, что вызвало толчок прямо у меня между ног.
Энсон встал, стягивая джинсы и боксеры. Когда он высвободился, у меня отвисла челюсть. Было ли странно называть пенис красивым? Потому что именно этот термин пришел мне на ум.
– Если ты продолжишь так на меня смотреть, и я сейчас взорвусь.
– Ты красивый.
Он приподнял бровь.
– Красивый?
Я покраснела.
– Мне нравится смотреть на тебя.
При этих словах он набросился, стягивая с меня нижнее белье и бросая его на пол. Он схватил меня за ноги и подтащил к краю кровати. Он закинул мои ноги себе на плечи, а затем его рот оказался на мне.
Не было никакого нежного исследования, это был чистый голод. Его язык проник в меня. Я сжала руки в кулаки под одеялом, когда он приблизил свой рот к моему клитору. Он коснулся крошечного комочка нервов кончиком языка, когда его пальцы нашли мой вход.
Я издала стон, когда он сунул пальцы внутрь. Он гладил и посасывал, доводя мои нервные окончания до исступления, от которого я никогда не оправлюсь. Он промурлыкал вокруг моего клитора, а затем надавил вниз своим языком.
Я чуть не разорвалась на части и вцепилась руками в его плечи.
– Хочу тебя.
Он посмотрел мне в глаза.
– Уверена, что готова?
Я кивнула, и он переместился.
– Подожди, - сказала я.
– Презерватив.
Он улыбнулся.
– Перевертыши не болеют подобными болезнями, и я бы учуял, если бы ты была фертильной.
Мои глаза расширились.
– Серьезно?
Энсон кивнул.
– Нас сводит с ума, когда это произойдет. С волками-оборотнями это происходит только раз в три месяца.
– Его взгляд разгорелся, когда он скользнул по моему телу, полностью обнаженному для него. – Можно?