Знаки иного мира. Русское спиритуалистическое движение второй половины XIX – начала XX века
Шрифт:
Для цели настоящего исследования представляется целесообразным следовать англо-американской историографической традиции. Категория «спиритуализм» будет использована для обозначения всего многообразия религиозных учений спиритуалистов, категория «спиритизм» – указывать на определенное течение внутри широкого спиритуалистического движения, восходящего к деятельности его основателя и автора неологизма «спиритизм» Ипполита Денизара Ривайля (псевдоним – Аллан Кардек). Выбор англо-американской традиции обусловлен, во-первых, требованием классификации религиозных учений: «спиритизм» как особого рода учение являлся одним из многих спиритуалистических учений. Использование понятия «спиритуализм» как видового понятия позволяет избежать ошибки смешения конкретного религиозно-философского учения и иных спиритуалистических учений. Кроме того, хотя по вопросу о самоназвании среди русских спиритуалистов не сложилось окончательного консенсуса, некоторые известные русские спиритуалисты – по ряду причин, обсуждающихся в первой части настоящего исследования, – предпочитали действовать под эгидой «спиритуализма».
Во-вторых, такой подход позволяет проблематизировать сложившееся в отечественной историографии отношение к «спиритизму» как лишенной философского измерения магической практике. С точки зрения истории философии религиозные идеи русского спиритуализма можно рассматривать в их сопоставлении с проблематикой философского спиритуализма. Известно, что русские спиритуалисты,
В-третьих, понятие «спиритуализм» позволяет указать на ограниченность характерной для отечественной историографии «позитивистской» и «материалистической» трактовки «спиритизма». К примеру, находясь под влиянием такой интерпретации, Н. А. Богомолов приходил к выводу о том, что
спиритизм был увлечением преимущественно московским, тогда как для Петербурга было гораздо более характерно желание подставить на место спиритизма, понимавшегося как позитивистский способ общения с потусторонним, какую-либо форму мистицизма, как собственно православного, так и иноконфессионального или вообще внеконфессионального [2] .
2
Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм: исследования и материалы. М.: Новое литературное обозрение, 1999. С. 9.
Вследствие этой «позитивистской» интерпретации в русской историографии сложилось мнение о спиритуализме как о движении, чьи участники стремились исключительно эмпирически доказать существование души и духов. В настоящем исследовании я стремлюсь показать, что такое «эмпирическое», «материалистическое» понимание спиритуализма, восходящее в американской историографии к работе Лоуренса Мура [3] , значительно упрощает позицию самих спиритуалистов, которые под влиянием внешних культурных факторов перешли к концу XIX столетия к идеалистическим трактовкам духовного общения. Многие русские спиритуалисты, в том числе и московские, считали себя мистиками и не согласились бы с подобным различением «мистицизма» и «спиритизма».
3
См.: Moore L. In Search of White Crows: Spiritualism, Parapsychology and American Culture. N. Y.: Oxford UP, 1977; Albanese C. On the Matter of Spirit: Andrew Jackson Davis and the Marriage of God and Nature // American Journal of Religion. 1992. Vol. LX. № 1. P. 3.
«Оккультизм» и «мистицизм» как категории исследования
В отечественной и зарубежной историографии «спиритуализм» часто подводят под категорию оккультизма, рассматривая его как одно из оккультных учений [4] . Такое сближение обычно предполагает, что решающее влияние на формирование «спиритуализма» оказала наука и что, в принципе, спиритуализм может рассматриваться как разновидность «научной религии» [5] . С теоретической точки зрения спиритуализм может быть подведен под некоторые общие определения оккультизма, например – Воутера Ханеграафа: «Все попытки эзотериков либо прийти к соглашению с расколдованным миром, либо попытки всех людей найти смысл в эзотеризме с точки зрения расколдованного секулярного мира» [6] . Также спиритуализм можно признать оккультным учением, если определять оккультизм через понятие не признанной наукой «практики» [7] , поскольку спиритуалисты регулярно ставили вопрос о необходимости правильных условий для успешного духовного общения, предлагая различные руководства и правила организации сеансов.
4
См.: Gutierrez C. Spiritualism // Partridge Ch. (ed.) The Occult World. London: Routledge, 2016. P. 197–206; Noakes R. J. Physics and Psychics: The Occult and the Sciences in Modern Britain. Cambridge, UK: Cambridge UP, 2019. P. 44.
5
Hanegraaff W. New Age Religion and Western Culture: Esotericism in the Mirror of Secular Thought. Leiden: Brill, 1996. P. 440–441.
6
Ibid. P. 422. См. больше об «оккультизме» в связи с историей развития науки: Носачев П. Г. Оккультизм и романтизм как две формы «секуляризованного эзотеризма» XIX – начала XX в. // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2015. № 4. С. 204–227.
7
Tiryakian E. Toward the Sociology of Esoteric Culture // American Journal of Sociology. 1972. Vol. 78. № 3. P. 498.
В этой книге категории «спиритуализм» и «оккультизм» будут по преимуществу употребляться для обозначения двух различных религиозно-философских движений. К категории «оккультизм» – с теоретической точки зрения – будут отнесены учения, претендующие на выражение доктрины «оккультной философии», которая, согласно вере ее последователей, существовала в глубокой древности и сохранилась до наших дней. Подобного рода воззрения развивались в двух популярных оккультных течениях XIX столетия – мартинизме и теософии, с которыми спиритуалисты находились в сложных, зачастую конфликтных отношениях. Мне кажется правильным при изучении религиозного многообразия спиритуализма говорить об «оккультном спиритуализме», к которому нужно отнести спиритуалистов, интересовавшихся «оккультными науками» и «оккультной философией».
Категория «мистицизма» также неоднократно прилагалась исследователями к спиритуалистическому движению [8] . Их мнение в этом вопросе представляется мне вполне здравым – спиритуализм можно определить как мистическое учение, утверждавшее возможность коммуникации с миром духов при помощи медиумов и автоматического письма, а также иными известными истории религии способами, например при помощи магнетического транса и сновидения. Сами спиритуалисты, в принципе, соглашались с таким определением, зачастую ставя под сомнение религиозный статус «спиритуализма»: «Можно сказать, что все нехристианские
8
См.: Снегирев В. А. Спиритизм как религиозно-философская доктрина // Православный собеседник. 1871. Ч. 1. С. 15; Розенбах П. Я. Современный мистицизм: Крит. очерк. СПб.: К. Л. Риккер, 1891; Светлов П. Я. Мистицизм конца XIX века в его отношении к христианской религии и философии. СПб.: И. Л. Тузов, 1897; Таубе М. Ф. Современный спиритизм. Пг.: Отечеств. тип., 1909 (Обл.: Современный спиритизм и мистицизм).
9
Карышев И. А. Сущность жизни. СПб.: Паровая скоропеч. и литогр. «Надежда», 1897. С. XXI.
10
О формировании категории «мистицизм» в рассматриваемую эпоху в контексте истории эзотеризма см.: Носачев П. Г. Многообразие мистического: «мистика» и «мистицизм» в запад. эзотеризме конца XIX – начала XX века // Философия религии: Аналит. исслед. 2018. Т. 2. № 1. С. 5–29. Обзор различных концепций мистического опыта представлен в работе: Малевич Т. В. Теории мистического опыта: Историография и перспективы. М.: ИФРАН, 2014.
Академические исследования спиритуализма
С момента появления спиритуализма в 1848 году новое религиозное движение начало привлекать внимание различных академических исследователей. В большинстве случаев лица, не связанные со спиритуализмом, относились к нему критически, определяя его, с одной стороны, как «рецидив» и «пережиток» старых религиозных – «анимистических» – представлений, с другой – видя в нем явление патологии психики. Во многих сочинениях по антропологии, психологии и философии второй половины XIX столетия спиритуализм подводили под категорию «суеверия» [11] . Представители естественных наук, которые сами не являлись спиритуалистами, стремились опровергнуть онтологические и эпистемологические претензии спиритуализма.
11
Генезис подобной категоризации, повлиявшей на понимание спиритуализма как практики, восходит к эпохе Просвещения, когда понятие «суеверие» наделялось значением «обрядоверия». См. больше: Смилянская Е. Б. Волшебники. Богохульники. Еретики: Нар. религиозность и «духов. преступления» в России XVIII в. М.: Индрик, 2003.
Первые значимые для современной историографии труды по истории и практике спиритуализма появляются в 1970-е годы – время, когда многие традиционные нарративы о прошлом, в том числе о конфликтных отношениях науки и религии, были поставлены под сомнение академическими исследователями [12] . С тех пор спиритуализм как историко-культурный феномен неоднократно становился предметом изучения в зарубежной исследовательской литературе [13] . Можно выделить два магистральных направления изучения спиритуализма как исторического феномена – универсалистское и историко-культурное.
12
Одним из ранних значимых исследований можно признать до сих пор цитируемую работу Лоуренса Мура, в которой можно найти скромную библиографию публикаций о спиритуализме в 1960–1970-е годы, см.: Moore L. In Search of White Crows… P. 245.
13
См.: Bjorlong J. Consulting Spirits: A Bibliography. London: Greenwood Press, 1998.
Универсалистское направление изучает спиритуализм в широком контексте истории религиозных идей и практик и предполагает использование сравнительного метода. Сравнительной метод может использоваться в рамках междисциплинарного научно-исследовательского поля «possession studies» («исследования одержимости»), в фокусе внимания которого находится феномен «одержимости» в исторической, антропологической и психологической перспективах [14] . Историко-культурное направление рассматривает спиритуализм в большинстве случаев как феномен европейской и американской культуры второй половины XIX – начала XX века [15] . В настоящем исследовании принимаются во внимание следующие концептуальные подходы, сформировавшиеся в рамках историко-культурного направления исследований спиритуализма.
14
В качестве примера нахождения места спиритуализма среди других историко-культурных форм «одержимости» можно указать на типологию этого явления Эндрю Доусона, в рамках которой спиритуализм определяется как статичная разновидность пограничной одержимости: Dawson A. (ed.) Summoning the Spirits: Possession and Invocation in Contemporary Religion. London; N. Y.: I. B. Taurus, 2011. P. 18. Пример использования сравнительного метода см.: Jordan P. Mediumship throughout History and around the Globe // Moreman Ch. (ed.) The Spiritualist Movement: Speaking with the Dead in America and around the World. Vol. 1. Westport, CT: Praeger, 2013. P. 3–18.
15
Разносторонний анализ спиритуализма как исторического феномена предпринят в специальных сб. ст.: Kontou T., Willburn S. (eds). The Ashgate Research Companion to Nineteenth Century Spiritualism and the Occult. Farnham, Sy: Ashgate Publishing Ltd, 2012; Moreman Ch. (ed.) The Spiritualist Movement: Speaking with the Dead in America and around the World. Vols. 1–3; Gutierrez C. (ed.) The Handbook of Spiritualism and Channeling. Leiden; Boston: Brill, 2015; см. также: Ferguson C. Recent Studies in Nineteenth-Century Spiritualism // Literature Compass. 2012. Vol. 9. № 6. P. 431–440. Говоря о «большинстве случаев», автор имеет в виду отдельные исследования, посвященные историко-культурной специфике спиритуализма за пределами Европы и США, прежде всего в Бразилии и Вьетнаме.