Знаки на пути от Нисаргадатты Махараджа
Шрифт:
Молодой американец, слушавший Махараджа с предельным вниманием, поклонился ему и сказал: «Сэр, ваши слова устранили весь мой ментальный мусор. Теперь я знаю что такое Реальность. Я знаю, я осознаю, я — это Реальность».
31. Махарадж о себе
Это был один из тех вечеров, когда на беседе присутствовали всего несколько постоянных посетителей. Махарадж находился на своем обычном месте, неподвижный как статуя. В маленькой комнате царила атмосфера необычного покоя, и мы сидели, закрыв глаза, спонтанно пребывая в состоянии сонастройки с Махараджем. Время также будто остановилось. Затем мы внезапно услышали, как Махарадж тихо заговорил: «Интересно, какой образ меня создается у посетителей?
Все, чем я являюсь, чем всегда был и буду, — это то, чем я был до того, как я был «рожден». Не являясь телом, как я мог быть рожден? Будучи самим Осознаванием, как я мог осознавать Осознавание? Я не есть «нечто», и я не знаю никакого «другого», кого можно было бы осознавать.
Как ноумен, я не осознаю Осознавания. Как феномен, я «функционирую»; один аспект моей потенциальности как ноумена функционирует на безличностном уровне, спонтанно, без свободы волеизъявления. Следовательно, я являюсь видением, слышанием, восприятием, узнаванием, деланием всего того, что видится, слышится, воспринимается, познается и делается, — «Я» осознает объективизацию этого-здесь-сейчас.
Ноуменально (в абсолютном смысле) непознаваемый, феноменально (в относительном смысле) я становлюсь объектом познания. Ноумен — Я — это то, что остается после того, как все феномены подвергаются полному отрицанию. Я есть это-здесь-сейчас, тотальное феноменальное отсутствие. Как тогда Я, ноумен, могу быть познан, пережит? Когда я проявляю себя, это происходит в виде «чувствительности», посредством концептуального растяжения в пространстве и измерения во времени.
Любое переживание может быть пережито лишь в дуальности, как субъект-объект, через различение и вынесение суждений посредством взаимосвязанных противоположностей, таких как радость и печаль.
Когда ум полностью безмолвен, пуст, когда пространственно-временная концептуализация прекращена, тогда все, что вы есть, — это Я есть— единство, целостность, святость, смирение, любовь. Это истина, все остальное — чепуха! Так просто, но многие ли понимают то, что я говорю. Прекратите концептуализировать, и «вы» станете «Я»— не будет ни «я», ни «других».
32. Личное переживание
Иногда во время беседы Махарадж выбирает кого-нибудь из постоянных посетителей и спрашивает о его реакции на то, о чем он говорит. Махарадж может сказать: «Расскажите мне, что вы конкретно взяли из моих бесед, что прочно осело у вас в уме». Или он может спросить: «Прослушав то, что я сказал, к какому твердому заключению относительно вашей истинной природы вы пришли?» Я всегда чувствую, что все, что говорит Махарадж, носит спонтанный характер и поэтому бесполезно пытаться размышлять о конкретных причинах того, почему он проводит такие расспросы и почему именно этих людей.
Первой реакцией на такой вопрос Махараджа является, естественно, замешательство, но, как можно понять, это равнозначно признанию в том, что после слушания бесед Махараджа (Шравана), соответствующая самостоятельная медитация над этим (Манана) не была выполнена, не говоря уже о том, чтобы пребывать в единстве с убеждением (Нидидхьясана), полученным в результате этого — единственный процесс, который Махарадж рекомендует, когда какой-нибудь преданный настаивает на том, чтобы он порекомендовал какое-нибудь «действие».
И вот как раз при таких обстоятельствах Махарадж однажды сказал одному из постоянных посетителей: «Вы — ученый человек, вы слушаете меня уже довольно долго, очень внимательно, очень терпеливо, в глубоком сосредоточении. Скажите мне в нескольких словах, что является самым главным из того, что я пытаюсь донести до вас?» Похоже Махараджа действительно интересовал ответ, поскольку он терпеливо
Позже, когда беседа закончилась и все, кроме меня и моего друга Мулларапаттана, разошлись, я сказал Махараджу, что мне в голову пришел ясный ответ на его вопрос, но мне показалось некорректным произнести его вслух в тот момент. Махарадж спросил меня, что это был за ответ, и я сказал ему. Он попросил меня повторить его еще раз, что я и сделал медленнее и более отчетливо. Услышав ответ, Махарадж мгновение или два сидел с закрытыми глазами и улыбкой на губах; похоже, мои слова доставили ему большое удовольствие. Затем он спросил мнение Мулларапаттана относительно моего ответа. Мулларапаттан сказал, что у него нет особых комментариев, и на этом вопрос закрыли. А очень жаль, поскольку, если бы мой друг как-нибудь прокомментировал мои слова, Махарадж почти наверняка порадовал бы нас хотя бы кратким изложением этой темы.
Был еще один случай, имевший особое значение для меня лично. В то время как я переводил его беседу, Махарадж внезапно перебил меня. Я должен заметить, что в некоторые дни перевод бывает более гладким, более спонтанным, чем в другие, и это был как раз один из таких дней. Пока я говорил, и наверное, с закрытыми глазами, я не заметил, что Махарадж меня перебил, и только когда мой сосед крепко хлопнул меня по колену, я осознал, что Махарадж просит меня повторить то, что я только что сказал. Мне потребовалось одно или два мгновения, для того чтобы повторить сказанное, и в этот момент я почувствовал в себе какое-то странное превращение — я стал сторонним, почти безразличным наблюдателем последовавшего за этим диалога между Махараджем и мной. Когда через некоторое время я вернулся в свое обычное состояние, я увидел, что Махарадж сидит на своем месте с довольной улыбкой на губах, посетители же глядят на меня широко раскрытыми от изумления глазами. Беседа подошла к своему обычному завершению, но мой перевод с этого момента, как мне показалось стал механическим.
Я почувствовал, что тогда произошло что-то из ряда вон выходящее. К сожалению, Мулларапаттана в тот день на беседе не было, и я не мог спросить его об этом. Поэтому я взял на время магнитофонную запись беседы. Однако качество записи было очень плохим, вопросы и ответы тонули в постороннем шуме. Но пленка все-таки оказала необходимую мне помощь, поскольку, пока я медитировал во время ее проигрывания, то, что произошло во время беседы, внезапно всплыло у меня в памяти. Не удивительно, что посетители были потрясены до предела! Я вел диалог с Махараджем и при этом разговаривал с ним на равных, чего никогда не могло случиться, если бы я действительно осознавал, что я говорю. И скорее, не слова, а мой тон разговора, моя твердая уверенность поразили посетителей, впрочем, как и меня самого во время прослушивания ленты. Меня смог несколько утешить лишь тот факт, что в конце нашего диалога Махарадж, казалось, был счастлив, даже, можно сказать, удовлетворен.
Диалог между мной и Махараджем происходил следующим образом:
Махарадж: Вы не могли бы повторить то, что вы сейчас сказали?
Ответ: Я сказал: «Я есть сознание, в котором возникает мир. Следовательно, абсолютно все, что составляет проявленный мир, не может быть не чем иным как тем, чем являюсь я».
Махарадж: Как вы можете быть «всем»?
Ответ: Махарадж, как я могу не быть всем? Все, чем является тень, никогда не может выходить за пределы того, что ее дает. Может ли отражение в зеркале быть чем-то большим или меньшим, чем то, что отражается?