Знакомая варежка (Повести и сказки)

Чаплина Валентина Семеновна

Борька видел, как кулачки дрожали. Белые ресницы тоже дрожали, лицо уже не сердитое, вот-вот из-под ресниц польются слёзы. Ручьём.

— Слушай, мальчик, я для тебя, что хочешь, сделаю, только попроси. Что хочешь, подарю, только отдай лекарство. Ну пойми, тётя без уколов умереть может.

Удивлённый Борька молчал. Неужели не врёт курноска-белобрыска? Что бы это у неё выманить? Да повыгоднее! Он сгрёб вату обеими руками и положил на лавочку сзади себя, подальше от девчонки.

— Ой, разобьёшь! Сломаешь! Там же ампулы!

— Ам-пу-лы?

Ха-ха-ха! Не отдам! Мне самому нужны ампулы. Я без них жить не могу, без этих ампулов. Понимаешь?

Девчонка хотела ухитриться и схватить вату, но Борька сцапал её опять в руки и отбежал к стене дома. Он ужасно любил издеваться над девчонками. И сейчас, дразня белобрыску, даже забыл на время о своём бедственном положении. Именной букет валялся на земле. Увидя его, Борька вспомнил обо всём случившемся и опять спрятался за простыню на верёвке. Вату с лекарством прижал к груди. И вдруг его осенило! Как же он сразу не додумался?

— Сделай одно дело, тогда отдам.

— Какое? — обрадовалась девчонка и разжала кулачки.

— Принеси стих, только быстро!

— Как стих? Стихотворение?

— Ну, в общем, начинается «когда», кончается «там».

— «Когда и там»?

— «Когда и там».

— А где же я такое найду?

— «Лебедь, щука и рак» называется. Басня.

— Ивана Андреича Крылова?

— Его!

— У меня есть «Басни» Крылова, сейчас принесу. Только никуда не уходи и лекарство не разбей.

— Быстро! Слышишь? Чтоб в две минуты!

— Я близко живу! Честное пионерское не уйдёшь и отдашь?

— Честное пионерское!

Шлёп-шлёп-шлёп, и вот курноски уже нет во дворе.

Борька разворошил вату. В самой середине мягкого комка лежали пять маленьких, словно игрушечных, бутылочек, внутри каждой светло-жёлтая жидкость, похожая на лимонный напиток. Как её туда налили — неизвестно. Бутылочки были без пробок, сплошь стеклянные. И на боку каждой из них нерусскими синими буквами что-то написано.

Борька повертел бутылочки в руках, поболтал туда-сюда, жидкость вспенилась, но не пролилась. Интересно, как же их открывают? Так и не понял. Зарыл снова в вату, а её завернул в бумагу, а бумагу в сумочку запихнул. Из худенькой сумка опять сделалась толстухой.

Сидеть и ничего не делать было скучно. Выглянул из-за простыни и вдруг опять спрятался за неё, испугавшись. Он увидел… Берёзу. Да, да, Петьку Берёзова, которому только что звонил по телефону.

Тот стоял у дома и ножом стругал какую-то палочку. И тогда Борька вспомнил этот двор и даже лавочку, на которой сидел. Один раз он приходил к Берёзе звонить по телефону. Это был Петькин двор, он тут жил всю свою жизнь.

Он! Его повадка!

Берёза пока не замечал Бориса. Но ведь из-за простыни были видны ноги. Борька вскочил на лавочку с ногами. Ой! Теперь видна голова! Борис присел на корточки. Теперь ничего не видно, но в любую минуту Берёза мог пройти к этой лавочке. Надо немедленно

удирать. А как же курноска-белобрыска? Ведь она принесёт басни? Нужно выбежать на улицу и ждать у ворот, закрыться букетом и прохаживаться туда-сюда, только быстро, чтобы прохожие ничего подозрительного не заметили.

Раз, два, три — и вот Борька прохаживается по тротуару. Кое-кто оглядывается — и чего это мальчишка, закутанный полосатым полотенцем, всё время нюхает… лопухи? Ходит и нюхает, и нюхает, и нюхает… гм… лопухи.

Как только Борька заметит, что кто-то обращает на него внимание, сейчас же ускоряет шаги и скрывается с глаз этого прохожего, а потом снова возвращается к Берёзиным воротам и начинает маршировать туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда.

Огромная фанерная афиша прислонилась к забору около ворот, будто устала и отдыхает. На ней печатными буквами написано «Зелёный кузнечик». Это пьеса такая в театре идёт. И сами буквы на афише зелёные, и рядом с буквами кузнечики прыгают тоже зелёные. Один на букву «к» уселся и зелёными коленками в букву «в» упёрся. Это маленькая буковка от фамилии автора, которая стоит вверху — «С. Михалков».

Борька повернулся спиной к прохожим и читает афишу. Читает-читает-читает. Прохожие, наверно, думают, что Борька в первом классе учится и еле-еле буквы разбирает, потому что всё стоит и всё читает.

И чего белобрыски до сих пор нет? Сколько часов прошло? Борька носит под мышкой свёрток с лекарством. Сумочку в карман запихнул. Будет он с девчачьей сумкой ходить!

Вон она, белобрыска! Наконец-то! Дорогу перебегает, а в руках книжка. Борька ускорил шаг ей навстречу. И вдруг остановился, как вкопанный. Ой! Берёза!

Берёза вышел на улицу с обструганной палочкой и смотрит в белобрыскину сторону. Он, конечно, не на белобрыску смотрит, а просто в ту сторону и стоит буквально в двух шагах от Борьки. Вот сейчас повернёт к нему голову и… Что делать? Бежать? Всё равно догонит: Берёза так бегает — ого-го! Лучший бегун в классе.

Борька шмыг за «Зелёного кузнечика» (выручил попрыгун!), присел на корточки, упавший свёрток в карман затолкал, руками в землю упёрся и сидит. За афишей темно, прохладно и почему-то чихать хочется. Пригляделся — в заборе несколько щелей, через них Берёзин двор виден. В афише тоже дыра. Приложил глаз — видна улица. Петька стоит совсем рядом. Можно протянуть руку и схватить его за штанину.

Белобрыска мимо Берёзы проскочила во двор. А Борьки нет. Обежала весь двор раз, другой. Нигде нет. Берёза с любопытством смотрит на неё в открытые ворота.

Выбежала на улицу, поглядела туда-сюда и как заревёт. Во весь голос. А голос девчачий, писклявый, громкий. Уши заткнуть хочется.

— Ты чего? — удивился Берёза.

— Убежал, обманул, — а сама всё сильней ревёт.

— Кто убежал? Кого обманул? Да остановись, расскажи, потом реветь будешь.

А она никак не может остановиться, до того в ней рёву много.