Знакомство по объявлению: Рассказы и стихи о любви и не только…
Шрифт:
Сергей начал говорить о том, что он, конечно, любит свою супругу (Боже, «супруга» — ужас!), но у них проблемы с сексом. Как и большинство окружающих, он говорил «сэкс». Но Майе было ближе мягкое произношение, и это слово, как и жуткая «супруга», резануло слух. Бедный Сергей, конечно же, не догадывался об этом. Проникнувшись к Майе уважением, он начал рассказывать о себе, старательно подбирая слова (с кандидатами наук, преподающими русский язык в университете, ему, очевидно, еще не приходилось сталкиваться).
Жену Сергея зовут Лена, они женаты уже десять лет. Когда встретились, ей было восемнадцать, а ему — двадцать один. (Ну да, вспомнила Майя, ее новому знакомому тридцать один, в письме он об этом
Сергей смущался, говоря обо всем этом, но продолжал. Он говорил о том, что был терпелив и нежен, что читал все, что можно, — но ничего так и не получилось. Для его жены это — и по сей день обязанность, которую она готова выполнять не более одного раза в неделю. Собственно, дело не в количестве, а в том, что…
— Да, я понимаю, — сказала Майя.
И сразу же подумала: зачем ей все эти откровения чужого и совершенно неинтересного для нее мужчины? Но ведь рассказывала же она ему о себе для чего-то. Для чего? Бог знает. Как в поезде, лишь бы выплеснуть накопившееся, а кому — не важно. Но что показалось Майе любопытным — так это то, как Сергей говорит. Вполне прилично, надо сказать. Что-то и не похоже на речь шофера-дальнобойщика. Правда, о том, как говорят дальнобойщики и является ли их речь какой-то особенной, у Майи Сергеевны не было ни малейшего представления.
Так вот, язык у Сергея был неплохо подвешен, голос — приятный, мягкий и ровный. И слушать его, пожалуй, даже хотелось. Кажется, она отвлеклась. О чем он?
А он говорил о том же. Что не может, любя Лену и не собираясь с ней разводиться, не иметь других женщин. Вот как. И сколько же их у него?
— О, у вас мно-о-го женщин? — протянула Майя.
— Нет, вы меня неправильно поняли, — поспешил объяснить Сергей, почувствовавший иронию, покраснев и растерявшись. В этом была такая милая непосредственность и незащищенность, что Майе стало стыдно.
— Понимаете, Майя Сергеевна, мне не нужно много женщин. Я вовсе не донжуан. Мне нужна любовница.
«Вот такой пошел открытый текст», — подумала Майя. И это снова подтверждало то, что, выслушав и поняв друг друга, она и ее собеседник разбегутся в разные стороны и никогда больше не увидятся. Майя поймала себя на мысли, что, не испытывая к нему ни малейшего влечения и понимая, что она у него тоже не вызывает никаких желаний, она уже вжилась в проблему и прикидывает, нельзя ли этого Сережу (очень неплохого, между прочим, мальчика, наверное, достаточно хорошо зарабатывающего) подсунуть кому-нибудь из нуждающихся приятельниц — тех, что помоложе и не слишком взыскательны.
А Сережа между тем продолжал:
— У меня были любовницы, но по разным причинам пришлось с ними расстаться. Кстати, я очень привязчивый и расстаюсь тяжело.
— Так вы их бросали или они вас? — Вопрос Майи снова был циничен и резковат.
Она сама не понимала, почему взяла этот тон. Наверное, само слово «любовницы» диктовало его.
— Никто никого не бросал. Я любил тех женщин, которые у меня были. Просто обстоятельства складывались так. Понимаете?
Майя, конечно, понимала. Но сколько все-таки было у него женщин? Ужасно интересно. Однако она решила не задавать больше жлобских вопросов. Но все равно продолжала думать: две — понятно. Может, три? Или больше? Чем уж он их брал? Хотя, с какой стати она должна ему верить? А вдруг этот Сергей вообще выдает желаемое за действительное? Такое свойственно шизофреникам. Господи… Господи, какая же она дура!
— Майя Сергеевна, смотрите, качели! Покачаемся? — Сергей взял Майю за руку и повел за собой. Оказывается, они забрели на территорию санатория, где были качели, турники, лавочки и еще какие-то атрибуты организованного отдыха.
Сергей поставил ногу на доску, придерживая ее, чтобы Майя могла встать с другой стороны, и, когда она это сделала, легко оттолкнулся, резко начал раскачиваться. Давно забытое детское ощущение полета (ах, как хотелось всегда выше и выше — и ах как было страшно!) захлестнуло Майю. Она забыла о том, что нельзя расслабляться. И что совершенно недопустимо прикидываться девочкой (обычный прием почти для любой женщины ее лет, желающей понравиться). Но ведь она и не прикидывалась: ей было просто хорошо, и она этого не скрывала. Кажется, она что-то кричала не то от восторга, не то от страха. Но и когда было страшно, все равно было здорово — так, как бывало когда-то очень давно. Не было никаких сомнений, не было пережитых бед (их хватило на Майину долю — и это были не только несчастные любови), а было только небо, то приближающееся, то удаляющееся. И было упоение от головокружительных перепадов: стремительный полет вверх, возвышающий душу, — и бросающее в бездну, затемняющее рассудок уханье вниз.
Только через некоторое время (минута? пять? десять?) к Майе вернулась способность мыслить и отдавать себе отчет в происходящем. Она, Майя Сергеевна Соколова, солидная («солидная» — в смысле положения в обществе), можно сказать, дама, и малознакомый ей молодой человек качаются на качелях. И вот теперь она уже видит не только небо, а еще и его глаза — близко. Светло-голубые. И пожалуй, невыразительными их сейчас назвать уже нельзя. Что-то в них появилось. И вообще ей уже захотелось целоваться. С этим тридцатиоднолетним Сергеем с перебитым носом. «Ну это уж ни к чему, — одернула она себя. — Это уж так, от общего восторга».
— Все, — сказала Майя. — Достаточно.
Это чисто преподавательское слово «достаточно» вырвалось у нее невольно и сразу, как ей показалось, отдалило Сергея от нее той, которая минуту назад захлебывалась от восторга.
Сергей послушно остановил качели, подал ей руку, и они отправились к машине.
Разговор в пути снова не клеился. Майя устала от впечатлений (она их получила, как и хотела!), и ее тянуло домой. Сейчас она поваляется немного с книжкой на диване, потом быстро приготовит ужин, а потом посидит над методичкой, которую ей надо сдать завкафедрой уже к концу недели. Занятий сейчас нет. Золотое время для преподавателей, когда среди учебного года удается отдохнуть практически целый месяц и даже больше: сессия плюс студенческие каникулы. Только вот методичка за душу тянет.
«Ничего, прорвемся!» — весело подумала Майя. Ей было хорошо. Она почти забыла о Сергее. Совсем забыть мешал колбасный запах из ее пакета, и ей было неудобно. А иногда смешно. Она решила все свои проблемы: колбасы купила, воздухом надышалась, впечатлениями навпечатлялась (красота зимнего леса плюс качели — это немало!). А вот мальчик-то за что пострадал? Бедный Сережа… Столько времени зря потратил на возрастную тетку («возрастная тетка» — это, кажется, из Токаревой), на которую у него нигде ничего не екнуло. А у нее вот екнуло. На качелях. Но быстро прошло.