Знакомство по объявлению

Анисарова Людмила Анатольвна

Я бегу

Отводя виновато глаза От уродств нашей жизни беспутной, Я бегу, я боюсь опоздать — Не на день, не на час — на минуту. На минуту остаться без денег, На минуту остаться без радости, На минуту остаться без терний, Я бегу, я спешу — не до праздности. Я бегу, чтоб не чувствовать боли, Чтоб не видеть глаза всех нищих. Я бегу. Нет иной мне доли. Я бегу — только ветер свищет.

* * *

Телефон нем. Холодна ночь. Нет ни слов, ни тем. Не

помочь. Словно дым, сон. Сон-пророчество. Так приходит в дом одиночество.

* * *

Я зажглась. И остыла. И снова — мгла. Пусто. Страшно. Зачем? Для чего я лгала? Не хочу ничего. Ни к чему не стремлюсь. Что останется мне, если все же очнусь? Одиночество? Пусть. Просветление? Жду! Но… Отпустите меня. Я должна. Я уйду. Буду тихо брести на закат бытия. И молиться за вас. И молить за себя.

ШЕСТЬ У МЕНЯ ИЛИ НЕТ?

* * *

Снег на зеленых листьях. Сколько еще им осталось? Снимет мою усталость Рябина, задевшая кистью. Усталость прошедшего лета, Усталость осенней печали… Тебя у меня отняли. Или приснилось мне это? Приснилось, что был ты рядом. Море, солнце и сосны. То насмешливо-грозно, То нежно лаская взглядом, Смотришь. И нет милее Мне ничего на свете. Море, ласковый ветер, Солнечная аллея… Было? Да нет. Приснилось. А наяву — все то же, Сметают лужи с дорожек. Осень. Усталость. Сырость.

Уходящий баркас

Ты то, от чего отказаться нет сил. Нет сил. И нет слов, чтоб об этом сказать. Я не поверю, что ты разлюбил. Я не желаю об этом знать. А если и так, то пусть говорят. Только не мне и не сейчас. Твой уплывает из памяти взгляд, Как уходящий в море баркас, Как сон, который не вспомнить никак, Как акварели размытый след, Как ритм неясный в забытых стихах… Нет для меня тебя больше. Нет.

* * *

Это было уже. Мелкий серенький дождь. На исходе — короткое лето. Нос приплюснут к стеклу — только ты не идешь, Ты опять задержался где-то. Задержался на час, и на день, и на год. Я кричала — не отозвался. Я стою у окна, дождь идет и идет. Ты на целую жизнь задержался.

* * *

И не знаешь пока, что ты — для меня. Что глаза твои, руки твои — мои. И, меня совсем еще не любя, Ты ко мне отмеряешь свои шаги. Ты захочешь свернуть — а придешь сюда, Чтоб увидеть меня и быстро уйти. А я просто знаю, что это — судьба, Что ты должен был встать на моем пути. Но не смею с тобой задержаться я. Нет. Обойду. Пробегу. Миную тебя. Пусть горит в окошке твоем свет. Жаль, что кто-то зажег его до меня.

* * *

Ты не был никогда моим. Минуты близости — не в счет. И стелется словесный дым, Но лишь саму меня влечет В

страну знакомую — Любовь. Тебя туда не заманить. Как паутинка, рвется вновь Одна-единственная нить. Другой не будет. Это — все. Закутавшись в китайский плед, Я буду вспоминать мое… (Нет, вру, конечно, не мое) — Твое — безжалостное «нет».

* * *

Эта встреча была нужна, Чтобы снова тебе понять: Я тебе совсем не нужна. И тебе не страшно терять То, что было только моим, То, что болью твоей не стало. Для тебя было много меня, А тебя для меня — мало.

* * *

В мой дом ты больше не войдешь. Я занавешу окна темным. Не надо слов, они ведь — ложь, Ее не скрыть ни взглядом томным, Ни мертвенным сжиманьем рук, Ни поцелуем, долгим, страстным… Как лопнувшей струны испуг, Рук, вдруг взметнувшихся напрасно, Неясный, легкий силуэт. И вызывает лишь вопрос Твой наспех собранный букет Из осыпающихся роз.

* * *

Я столько нежности несла — тебе. Я столько слов приберегла — тебе. А оказалось все не нужным никому, А оказалась снова я в плену Забытых снов, разбившихся надежд, Неярких, балахонистых одежд, Которые скрывают пустоту — Ах, как это «снижает высоту»… Но — кончено, уже не тяжело. Лишь слезы, словно битое стекло. И снег по-невзаправдашнему чист. И горько мне: совсем ты не артист (а впрочем, хорошо, что не артист). И слишком чист ненастоящий снег. И медленнее, медленнее бег За сном, таким красивым и простым. И чей-то смех, чужой надсадный смех, Который вдруг становится моим.

* * *

И ближе вытянутых рук не пустишь, И сердца своего мне не откроешь, И все же не прогонишь, не отпустишь, Одним лишь словом снова успокоишь. А мне бы убежать, не оглянуться, А мне б опомниться, стать недоступной, гордой… Но не прозреть уже. И не очнуться. И вечный крест мой — быть тебе покорной.

* * *

Уже июль. А я осталась в мае — Там, где твоя улыбка и весна. Все в прошлом. Ничего не понимая, Я знаю: напророчившая в снах Гадалка, видно, сделала ошибку, Хоть и светились вещие глаза. Скамья, цветы — расплывчато все, зыбко. И ты уходишь, слова не сказав. И следует самой мне догадаться, Что место для меня найти так нелегко В твоей душе. Ей далеко за двадцать. А мне — за тридцать. Очень далеко.

* * *

Ты так умен. Ты так великодушен, Простив земные слабости мои. А впрочем, проще все — ты равнодушен К моей смешной, навязчивой любви. Прости мне и ее. Не буду досаждать Тебе я больше телефонными звонками. И только белой ночи обнимать Меня за плечи добрыми руками. Тепла твоих ладоней мне не знать, Твои глаза не будут больше близко. Так надо. Так должно быть. Но опять Болит душа — шальная скандалистка.