Знакомство
Шрифт:
Плохо то, что в городе никого из друзей не осталось… Об этом я думал, стоя в гастрономе в очереди за хлебом, когда меня окликнула Катя Милованова. Она стояла в той же очереди только на пять человек дальше от прилавка. Очередь уже пятнадцать минут не двигалась. Как крикнула продавщица откуда-то из глубин магазина, ей нужно было принять товар.
Я подумал две секунды и решил, что времени у меня навалом, и мне всё равно, где его убивать. Решив так, я подошёл к Кате. Мы немножко поболтали. Потом я спросил её, где она собирается провести каникулы, и тут выяснилось, что она тоже застряла
Немного воспрянув духом, я пояснил ей, что тоже остался не у дел и предложил скучать вместе. Лицо Кати осветилось. Оказывается, её тоже угнетала мысль провести целых три месяца в одиночестве. На мой вопрос, чем она собиралась заниматься сегодня, Катя ответила, что ничем. Я обрадовался и предложил ей на выбор три варианта времяпрепровождения.
Во-первых, мы можем пойти ко мне и поиграть во что-нибудь, или просто поболтать. Во-вторых, мы можем пойти на речку, посидеть там, побросать камни в воду и тоже поболтать. В-третьих, мы можем пойти на море и, в зависимости от настроения, или покормить чаек хлебом, или покидать в них камнями. И снова поболтать.
Позади нас заржал какой-то мужик. Катя тоже улыбнулась и спросила:
— А кто у тебя сейчас дома?
— Я час назад проводил маму. Она улетела в командировку. Так что никого.
— Ты что, будешь жить один? — удивилась Катя.
— Не, она договорилась с одной своей сотрудницей, и та обещала уже сегодня вечером после работы переехать к нам. Не бойся, она тётка хорошая. Я её давно знаю. Она нам не будет мешать.
— Знаешь, мне бы хотелось сегодня побыть в тишине…
— Жалко… Дома побыть хочешь?
— Нет, как раз дома у меня тишины и нет! Давай, пойдём к тебе? А завтра можем сходить куда-нибудь… На море или на речку. Мне всё равно куда…
— Отлично! Когда придёшь?
— Только занесу хлеб домой, и мы можем пойти вместе. Подождёшь?
Я кивнул. Очередь, наконец-то, двинулась, и мы быстро продвигались к прилавку. Я подождал Катю возле гастронома, пока она бегала домой. Она не хотела, чтобы меня увидели из окон её квартиры. Странные какие-то у неё родители…
Только когда мы пришли ко мне домой, я обратил внимание на то, какие усталые у неё глаза. Мы с ней устроились в спальне на кушетке. Она лежала на животе, положив голову на скрещенные руки и искоса поглядывала на меня. Я, если честно, рассчитывал на какое-то общение, но Катя молчала.
Наконец, я не выдержал и сказал:
— Слушай, ты выглядишь так, как будто на тебе мешки таскали. Ты не заболела?
— Нет, мешки я не таскала, но устала сильно. У меня дома всё идёт наперекосяк и давно…
— Расскажи? Даже если не смогу помочь, то хоть выговоришься. Само собой, я — могила!
— У меня мама четыре года назад умерла. — кивнула Катя, — Отец два года назад женился и взял за себя молодую. Она на пятнадцать лет его младше. Не работает, сидит дома, ко всем придирается.
Катя уже сидела напротив меня сложив ноги по-турецки. В глазах её стояли слёзы, но она, похоже, их не замечала.
— На отца каждый день орёт, как ненормальная.
Я подсел поближе и приобнял её за плечи:
— А чего он с ней не разведётся?
— Любит её… Она на него наорёт, так что он из себя выпрыгивает, а потом полночи просит у неё прощения… А потом ещё полночи у них в спальне кровать скрипит. Стоны, вздохи… Когда он спит, вообще?… На работу каждый день уходит невыспавшийся, злой…
— Слушай, как бы так сделать, чтобы ты с нами здесь пожила? Ты бы хоть высыпалась… Здесь на тебя орать никто не будет! Я бы тебе уступил диван, а сам на раскладушке. Мама, когда вернётся, будет не против. Я её знаю. А Марго — ей всё равно.
— Марго? Странное имя. Она не русская?
— Да, не… Марго это прозвище. Вообще-то она Маргарита. Мама зовёт её Рита. А меня она попросила называть её Марго. Ей так больше нравится. Просто причуда такая.
— Не, Саша, спасибо, но не получится. Она и так меня бранит, если я после девяти вечера хоть на пять минут опоздаю. Шлюхой обзывает и ещё матерно…
Я вздохнул:
— Слушай, тебе, и правда, нужно отдохнуть, расслабиться как-то… Знаешь, давай-ка устраивайся под пледом, а я рядом посижу, почитаю тебе что-нибудь. Хочешь?
Катя неуверенно посмотрела на меня.
— Платье помнётся… Мачеха увидит, опять орать начнёт… и обзываться…
— А ты переоденься. Дам какую-нибудь свою рубашку и чистые треники. Если большие окажутся, подвернёшь рукава и штанины.
Катюша улыбнулась:
— А давай!
Мы поднялись и подошли к шкафу, где лежала моя домашняя одежда. Катя выбрала себе фланелевую рубашку в крупную, красную клетку, и я дал ей мои застиранные, бывшие когда-то фиолетовыми домашние штаны. Выходя из спальни, я крикнул ей:
— Платье можешь на стул бросить или на плечики в шкафу повесить. Что тебе почитать?
— Не знаю! — крикнула она в ответ, — Всё равно!
Я подумал и решил почитать ей что-нибудь весёлое. Ну, чтобы настроение поднять. Помнится, когда-то Ирина Васильевна очень смеялась над моими записями в дневнике. Может попробовать? А почему бы и нет? И я пошёл в кладовку к своему тайнику.
Я сидел в комнате на диване и от нечего делать перелистывал дневник. И тут Катя вышла из спальни. Штанины были закатаны до колен, как и рукава рубашки, которые она подвернула, чтобы не болтались. Рубашку она надела навыпуск. Катя неуверенно посмотрела на меня,
— Ну как?
— А что? Мне нравится!.. Правда!.. Тебе идёт.
— Зеркало у вас только в коридоре?
Я кивнул и Катя вприпрыжку побежала туда. Я пошёл за ней следом и встал у неё за плечом, глядя на её отражение в зеркале. Она улыбнулась моему отражению, расправляя воротничок рубашки.
— Ты такая хорошенькая в ней! — улыбнулся я в ответ.
Я вспомнил, как не так давно стоял за спиной у Наташи, смотрел на её улыбающееся личико, и у меня аж зубы свело от этих воспоминаний. Не выдержав, я положил Кате руки на плечи.