Знакомьтесь - Балуев!
Шрифт:
Пожалуй, лейтенанту козырять и щелкать каблуками перед девушкой не следовало: на шинели у нее были петлицы без всяких знаков различия. Но в данном случае лейтенант чувствовал себя больше мужчиной, чем командиром.
Девушка села на лавку и стала смотреть в окно.
Стекла были покрыты диковинными белыми листьями. Их вылепила стужа.
Бойцы спали на полу, укрывшись шинелями.
Прошел час, два, три, а девушка все сидела на лавке. Мучительные припадки резкого кашля сотрясали ее тело; наклоняясь,
Уже совсем стемнело.
Вошел лейтенант. Не видя впотьмах, он спросил:
— Вы тут, гражданочка?
— Здесь, товарищ лейтенант, — глуховато ответила она.
Лейтенант наклонился и стал будить спавших бойцов.
Потом он отозвал в сторону командира отделения Чевакова, долго шепотом давал ему какие–то указания и в заключение громко произнес:
— Батальонный так и приказал: общее руководство твое, а конкретное — ихнее, — и кивнул головой в сторону девушки.
— Понятно, — сказал отделенный и стал одеваться.
Ужинали торопливо, не зажигая света. Девушка, набирая пол–ложки каши, ела так медленно и осторожно, словно каждый глоток причинял ей боль.
Видя, что она не доела своей порции, отделенный сказал:
— Вы не волнуйтесь. Подзакусить перед прогулкой — первое дело.
— Я не волнуюсь, — тихо сказала девушка.
Сборы были короткими, молчаливыми. Заметив, как девушка тщательно укутывала шею теплым толстым шарфом, Чеваков сказал:
— Горлышко простудить боитесь?
Девушка ничего не ответила, и все вышли на улицу.
Круглая яркая луна висела в небе. Снег блестел.
Чеваков выругал луну и пошел впереди, но, обернувшись, сказал девушке:
— Через линию фронта, конечно, я проведу. А дальше уже вы, будьте любезны.
Девушка шла между бойцами Игнатовым и Рамишвили. И когда бойцы, переходя поляну, озаренную голубым светом луны, посмотрели на свою спутницу, они ее не узнали.
Маленькая, в больших валенках, она была не то чтобы одета в шинель, а скорее завернута в нее, как подросток в отцовскую шубу, глаза же были такие хорошие, что оба бойца смутились и отвернулись.
Когда девушка поскользнулась, Игнатов подскочил к ней и сказал:
— Разрешите, я вас под ручку возьму.
Девушка остановилась и испуганно спросила:
— Это зачем еще?
Игнатов покраснел, несмотря на мороз. Но на помощь ему пришел Рамишвили:
— У нас на Кавказе, барышня, полагается, чтоб мужчина был всегда рыцарем женщины.
— А на фронте полагается, — хрипло сказала девушка, — думать больше.
Рамишвили хотел ей что–то ответить, но Чеваков сердито прикрикнул:
— Разговорчики! Забыли, где находитесь.
Перешли
И что было особенно плохо — девушка кашляла. В этой напряженной, хрупкой тишине кашель ее, звенящий, сухой, надрывный, мог провалить все дело. И когда вышли к намеченному пункту, Чеваков сказал:
— Вы зарывайтесь пока в копну и ждите нас. Тут уж мы сами разберемся.
— Хорошо, — прошептала обессиленная девушка, прижимая ко рту шерстяную варежку.
И бойцы разошлись, назначив время сбора.
Прошло много времени. Тусклый рассвет освещал землю матовым, туманным светом.
Первым пришел Игнатов, потом Рамишвили. Рамишвили был возбужден и взволнован. Он сказал:
— Нам ее на руках носить надо. Такие сведения!
— Как же! Согласится она… — огорченно пробормотал Игнатов. И, покосившись на копну, спросил тревожно: — Замужняя, как ты думаешь?
Чеваков появился бесшумно и внезапно. Он приказал:
— В путь, ребята! — Потом схватился за голову и восхищенно проговорил: — Какой материал! Корпусной разведке даже не снилось…
Обратно шли другим путем. И опять впереди шла девушка, засунув руки в рукава шинели. И опять она кашляла и, силясь побороть кашель, прижимала ко рту шерстяную варежку.
Бойцы с гордостью смотрели на своего проводника, и у каждого в сердце возникали нежные слова, которые произносятся единожды в жизни для очень любимой.
На большаке возле деревни Жимолости согнанные гитлеровцами жители очищали дорогу от снега. Солдаты, закутанные в одеяла и платки, стерегли их. Какая–то женщина лежала на обочине с поджатыми к животу ногами; кровь замерзла у нее на лице.
Рамишвили скрипнул зубами и стал отстегивать гранату. Игнатов снял с шеи автомат. Чеваков приказал вполголоса:
— Без сигнала огня не открывать.
И вдруг девушка властно прошептала:
— Никакого сигнала не будет!
— Это как не будет?
— Очень просто. Хотите, чтобы переколотили нас?
— Это они–то? — удивился Чеваков. — Двенадцать облезлых фрицев! Да мы их так внезапно стукнем…
— А я говорю: не будет.
— Разговорчики отставить! — Отвернувшись от девушки, Чеваков приказал: — Слушай команду!
Но девушка не унялась. В промежутках между приступами кашля она твердила: