Знакомый незнакомец
Шрифт:
– О, леди Эвелин… есть немало занятий, которыми я наслаждаюсь. В школе я занимался боксом. Этот вид спорта не мешал моим занятиям. Иногда я люблю гулять по ухоженным садам или ездить верхом. А вы, миледи? Как вы проводите время, кроме того что даруете милость зверью по всей округе?
Она едва не ахнула в ответ на шутливое замечание. Это еще откуда?
Слегка прищурившись, она ответила:
– Помимо того, что спасаю беспомощных животных, я люблю читать, скакать и…
– Занимаетесь арифметикой, миледи? – перебил он с абсолютно серьезным видом.
–
Матушка поперхнулась супом, и в тот же момент возмущенный отцовский вопль «Эви!!!» громом пронесся по комнате. Эви в ужасе прикрыла рот ладонью. Небеса милостивые, неужели она только что назвала джентльмена олухом?
О, как она могла оскорбить человека, хоть и шутя?! Теперь лицо из густо-розового стало багровым, щеки горели, словно их обожгло летним солнцем.
– О… Господи… я… простите, сэр, – съежившись, пробормотала она. – Я за всю свою жизнь привыкла к перепалкам с братом и, сама того не желая, перенесла на вас наши с ним отношения. Мои глубочайшие извинения, мистер Бенедикт.
Она чувствовала, как мать сверлит ее взглядом. Эви прикусила щеку. Что это с ней делается?!
– Ничего страшного, леди Эвелин, – великодушно заверил Бенедикт, продолжая сохранять серьезный вид, чтобы скрыть, как ему смешно. Склонив голову в знак того, что принимает ее извинения, он добавил: – Пожалуйста, простите за то, что так дерзко вас перебил.
Ей показалось, что он скрывает улыбку. По крайней мере этот человек умеет держать себя в руках. По какой-то причине она этого не ожидала.
– О, думаю, вы можете звать меня «Эви», мистер Бенедикт. Полагаю, вы заслужили это право.
С того места, где сидела матушка, донесся стон. Эви сглотнула и опустила глаза… Да-да, мама точно недовольна! Эви надеялась только, что из-за мерцания свечей матушка выглядела более расстроенной, чем на самом деле.
– Когда мы находимся в кругу семьи, отношения становятся менее официальными, – пояснила мать мистеру Бенедикту. При этом она послала старшей дочери многозначительный взгляд, но Эви знала, что мать не возьмет обратно ее предложение. Боже, почему Эви просто не может держать язык за зубами?!
– Надеюсь, это безобразное нарушение этикета вас не оскорбило?
– Ни в коем случае, миледи, – ответил он с широкой улыбкой. – Спасибо, Эви. Это для меня большая честь. Никто не зовет меня Джеймсом, но буду счастлив, если станете обращаться ко мне просто «Бенедикт».
На его левой щеке снова появилась ямочка.
Ричард издал звук, подозрительно похожий на фырканье, но Эви его проигнорировала.
– Вы слишком добры, Бенедикт.
При упоминании его имени в ее животе что-то перевернулось. Непонятно. Она просто опустила полагающееся «мистер», но по какой-то причине обращение прозвучало на удивление интимно.
Протянувшаяся между ними незримая нить была оборвана, когда Каролин пропищала:
– Каролин! Вы должны звать меня «Каролин».
– О, пожалуйста, зовите меня «Джоселин», –
– Девушки! Вы совершенно забыли о манерах! – воскликнула мать, качая головой. Такой дерзости она от дочерей не ожидала. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она бросила на Бенедикта извиняющийся взгляд: – Похоже, мистер Бенедикт, что сегодня мои дети решили забыть о приличиях.
– Я счастлив, что ваши дети уже считают меня другом.
Мама облегченно улыбнулась. Но Эви заметила предостерегающий взгляд, которым она обвела всех дочерей, включая и ее. Конечно, мама хочет, чтобы Эви сделала достойную партию, но помоги ей Боже, если она вдруг переступит границы приличия! Нет, придется вести себя сдержаннее, не говоря уже об осмотрительности!
– Итак, о каком любимом занятии вы говорили, прежде чем я вас грубо прервал?
Вопрос Бенедикта отвлек ее от тяжелых мыслей.
– Простите? О да, это астрономия.
Она, похоже, производит поразительное впечатление. Неужели нельзя не выглядеть рассеянной дурочкой? Вела же она совершенно обычный разговор с ним в саду?
– В деревне можно без помех разглядывать ночное небо, если человек достаточно терпелив, чтобы дождаться безоблачной ночи. Я люблю сидеть по ночам в саду, в окружении сладких ароматов роз, сирени, душистого горошка… даже слабого запаха вечнозеленых растений зимой. Идеальная обстановка для того, чтобы смотреть на звезды.
Лакеи принялись убирать посуду, и Бенедикт переждал, пока прекратится звяканье серебра о фарфор, прежде чем ответить:
– Астрономия, говорите? Как необычно!
Он задумчиво нахмурился:
– Вы бывали в Королевской обсерватории Гринвича?
Эви покачала головой.
– Там можно увидеть небо, каким вы его даже не представляли. Мне повезло быть там несколько лет назад, во время метеоритного дождя. Одно из самых поразительных зрелищ, какие я видел в жизни.Так он еще и астрономию изучает?! Значит, у них есть нечто общее. Большинство джентльменов, если не считать нескольких морских офицеров, знакомых Эви, находили это занятие утомительным и бессмысленным.
Дальнейшие разговоры она почти не слушала, погруженная в собственные мысли. Возможно, пока Бенедикт еще здесь, он согласится вместе с ней наблюдать ночное небо в саду.
Она слегка вздрогнула: они вдвоем, в темноте, вокруг никого, кроме цветов и неба…
Эви громко сглотнула и уставилась в тарелку с жареной ягнятиной, поставленную перед ней лакеем. Едва ощущая запах розмарина и тимьяна, она представила, как они сидят среди роз и сирени.
Скорее бы облака рассеялись!
Когда обедающие стали расходиться, Нед Барни поерзал на стуле и снова посмотрел на дверь. Где, черт возьми, его проклятый наниматель? Он сидит в этом богом забытом заведении уже почти час, делает вид, будто пьет теплый эль, и старательно избегает общения с другими посетителями этого мрачного полутемного зала. В этом пабе, больше похожем на пещеру, собирались те, кто хотел напиться или попасть в беду, или и то и другое.