Знал бы прикуп
Шрифт:
Котя сам был горазд на такие проделки. Один из бывших приятелей как-то при встрече возмущался шакальими Котиными повадками. Метод его был беспроигрышен, но с перспективой получить инвалидность от коллег.
Не часто, но бывало, что уже прикормленные лохи дожидались тех, кто их прикормил. Тут-то к ним и подкрадывался невзрачный старикашка с «дипломатом» денег и предложением сыграть. Так он и Шрагина подцепил. Разработанного, подготовленного Людвигом.
Со слов того же приятеля-рассказчика, Котю презирали.
Прошедшей
Как бы там ни было, к рассвету я имел адрес и без надежды на успех подался на Молдаванку.
Котиным жильем оказалась огороженная заборчиком хибара, пристроенная к глухой стене трехэтажного дома. Калитка запора не имела, но дверь была закрыта на два замка.
Из щели я извлек листок бумаги, на котором было коряво выведено: «Константин Моисеевич уехал на съезд ветеранов. Кто приходил — пишите здесь».
Почувствовал досаду Мы с этим гадким старикашкой мыслили одинаково.
Не сомневался, что соседям нечего будет сообщить мне. Да и хорош я буду, если начну тревожить их в пять утра.
Уныло пошел со двора.
Оставались еще дневные варианты. Вроде парков и шахматного клуба. В последнем пару раз видел Котю, когда проведывал своих. Надежд на то, что удастся выведать хоть что-то в этих местах, было еще меньше, чем накануне ночных похождений. Но я решил исчерпать все шансы.
И в парках, и в клубе завсегдатаи собирались к обеду Освободившееся время решил посвятить Ольге.
К утреннему обходу уже был в клинике. Пришлось ждать, когда стайка степенных врачей закончит брожение по палатам.
Гоша тоже был в стае. И даже из дверей отделения было заметно, что он единственный среди коллег держится раскованно и что ему это позволяется.
«Прохвост», — подумал я, вспомнив сочувственный взгляд на меня профессора.
Гоша сам подошел ко мне по окончании обхода. Обрадовал:
— С визой для жены проблем не будет. «Чего ты, гаденыш, радуешься?» — мелькнула неприязненная мысль. Вслух я сказал:
— Насчет денег — договорился. Не хотел, чтобы он сомневался в моей платежеспособности. Как бы не передумал содействовать.
— Очень хорошо, — одобрил Гоша. — Деньги лучше перевести на счет. Если у вас такой возможности нет, я могу помочь.
— Есть, — сказал я, вспомнив о Борьке.
Он равнодушно пожал плечами.
— Когда нужно будет перевести деньги? — спросил я.
— Как только получим визу. Перед отъездом.
Я кивнул. Решил не возражать, хотя знал, что, если придется переводить деньги, сделаю это только после того, как Ольга позвонит мне из Штатов и подтвердит, что все идет по плану.
— Пройдите к ней, — предложил Гоша. — Дождаться не может.
И эта нормальная участливая фраза из его уст прозвучала раздражающе.
Я пошел в палату. Войдя, первое, что увидел, — засветившиеся
Пробыл у Ольги всего два часа. За это время не излучил и кванта сомнения в том, что все идет по плану. На всякий случай предупредил, что, возможно, пропаду на несколько дней. Иди знай, что меня ждет в ближайшее время. Надо было упредить ее беспокойство на случай, если меня таки задержат. Объяснил возможную отлучку тем, что придется съездить за деньгами.
Глазенки ее тут же заблестели мокротой.
— Это опасно? — испуганно спросила она.
Я изумился:
— Съездить и вернуться?
— Столько денег…
— Ты забыла, с кем связалась. Когда-то приходилось таскать с собой и не такие…
И все же она была обеспокоена. И до слез расстроена тем, что какое-то время ей придется обходиться без меня.
Несмотря на то что понимал: мое присутствие — главное, что сейчас нужно Ольге, через два часа уже нервничал. Не мог усидеть, зная, что дел невпроворот. Вернее, дело одно, но не терпящее отлагательства.
До парков и клуба стоило все же попытать счастья с соседями Коти. Вдруг хоть что-то подскажут.
Поэтому, когда в палату явился Гоша и сообщил, что Ольге предоставляется возможность развеяться, съездить в мединститут, даже обрадовался. Профессор держал слово, и у меня появился повод заняться делами.
Все же я вызвал Гошу в коридор. Спросил:
— Зачем — в институт?
— Пусть пообщается со студентами. Это ее отвлечет.
— Думаете, ее отвлекут разговоры о болезни?.
— Что вы, обсуждать будут тот факт, что на этой стадии излечение гарантировано.
— Это действительно так?
Он многозначительно глянул на меня:
— Почти так.
Я вернулся в палату, чтобы попрощаться с Ольгой.
Выйдя от нее, продолжил размышления.
Объявляться в шахматном клубе было нежелательно. Один из постоянных посетителей его — Гапеев, одержимый преферансист, которого все держат за простачка. Не раз, разглядывая наивное, лоховитое выражение на его лице, я изумлялся: как можно верить слухам о том, что он подполковник КГБ? Именно из-за слухов всегда наблюдал за ним с любопытством.
Немолодой, с коротким ежиком, подбородком с ямочкой, мужик. Держится простофилей. Тужится над простейшими раскладами. Когда начинаешь объяснять, хлопает ресницами, как пацан.
Раньше я слухам не верил. Считал, что если бы они были правдой, то за все эти годы кагэбэшник хоть как-то должен был проколоться. Хоть мельком проявить либо свою толковость, либо раздражение чужой тупостью. Не прокололся ни разу.
С некоторых пор сомнения в том, что слухи достоверны, отпали. Когда с Одессе обнаружился нефтяной магнат, замышлявший смыться за границу и подставивший аферистам, клюнувшим на наживку, двойника, просчитал нефтяника один Гапеев. И сам же взял его.