Знал бы прикуп
Шрифт:
Вскоре последовал и второй. Тот, без которого я бы обошелся с облегчением.
Почти сразу после того, как мент-лазутчик вернулся к «бобику», в моем парадном вспыхнул свет.
Я заметил это боковым зрением. Растерялся от неожиданности. И увидел выходящего из подъезда парня.
Он быстро зашагал в сторону, противоположную той, где перекуривали менты. Приближался ко мне.
Я прильнул к окулярам, всматриваясь в него. Что ожидал увидеть? В нечетком зеленом изображении он выглядел никаким. Заурядным, средней комплекции
Наблюдал за ним до тех пор, пока он не зашел за торец дома, на котором я обустроился. И тут же хлопнула дверца автомобиля.
Пригнувшись, и я подался к торцу. Направил прибор вниз, глянул в него. И увидел притаившуюся за домом машину. Явно «Жигули». И, похоже, шестой модели.
Разглядеть вертикально сверху, есть ли в машине еще кто-то, было невозможно. Я спешно вернулся на освоенный плацдарм. Вновь глянул на подъезд. Сомнений в том, что этот, из «шестерки», вкрутил лампы, у меня не было. Как и в том, для чего он это сделал.
Я почувствовал легкий озноб на спине, но не дал ему разгуляться. Было чем отвлечь себя. Посмотрел в сторону ментов. Обнаружил их не сразу Вся троица скучкова-лась за кустами, из-за которых давеча один из них пялился на мои окна. Огоньки сигарет глаза уже не резали.
Я подумал о том, что. если меня засекут соседи по крыше, вряд ли близость милиции будет подспорьем.
В том, что соседями разживусь, уже не сомневался. Если еще не разжился.
К месту вспомнил, что снайперы попадаются на блеске оптики. Как бы мне не сгореть таким макаром.
Осторожно высунулся над укрытием. Вполголовы и без прибора. И тут же нырнул обратно. Потому что тот, кого ожидал увидеть в противоположном конце крыши, был от меня в каких-то десяти метрах.
Сердце замолотило по ребрам, как заведенное. Сидел, прижавшись спиной к тумбе, собираясь с духом, чтобы выглянуть еше раз. Это надо было сделать как можно скорее; если убийца двинется в мою сторону, единственное, на что я смогу рассчитывать, будет опережение и внезапность.
И я выглянул. Но на этот раз не поверх тумбы, а сбоку.
Для опознания того, кто соседствовал со мной на крыше, прибор не понадобился. Расстояние было слишком малым, а очертания объекта слишком знакомыми.
Я не опознал его сразу только потому, что никак не ожидал здесь обнаружить. Объектом оказалась лже-Шрагина.
Я следил за ней во все ошалевшие глаза. Значит, опять наврала и на самом деле она — с убийцами заодно.
Женщина, как и я, сидела на корточках. И пряталась за такой же тумбой, как моя. Сидела ко мне спиной, чуть высунувшись из-за тумбы, высматривала что-то в дальнем конце крыши.
Я вдруг понял: она не с ними. Но не мог понять многого другого. Как она здесь оказалась? Какую цель преследует? Высматривает убийц, а значит, в курсе, что меня хотят грохнуть. Но если знает об этом, почему сидит за тумбой? Почему не пытается предупредить
Не знаю, как долго задавал бы себе эти вопросы, если бы не спохватился. Не поднес к глазам прибор…
Как только сделал это, сразу стало не до них. Потому что тут же увидел его. Убийцу, пришедшего по мою душу.
Он стоял к нам спиной, склонившись. Собирал винтовку. Время от времени из-за корпуса его высовывался ствол, а потом и металлический приклад.
Наконец он выпрямился, глянул на мои окна. И вдруг повернул голову в нашу сторону.
Я тут же вновь нырнул… Вновь вжался спиной в тумбу и ощутил ужас. Я понял Котю. Поверил, что Котя разглядел его в свете фонаря. Потому что увидел сам. Несмотря на долю секунды, которую глядел на него, несмотря на удаленность, на размытость очертаний, на только зеленые тона изображения, я рассмотрел это лицо. Лицо мертвеца.
И в первое мгновение после нырка, казалось, никакая сила не заставит меня высунуться еще раз. Но первое мгновение прошло, и я высунулся. От греха подальше, без прибора. Но тут же вернулся за ним. Выглянул уже сбоку и увидел, что женщина, с которой я вчера был близок, которая только и делала, что просила меня о помощи, сидит на корточках, опершись спиной о тумбу, и готовит к съемке портативную камеру.
Что тут было понимать? Она пришла снимать сцену моего убийства.
Спрятавшись в укрытии, я какое-то время ошарашенно пытался осмыслить миленькую новость. Вновь спохватившись, отложил осмысление на потом.
Попытался заставить себя глянуть поверх тумбы: как там мертвец. И тут же отговорил себя тем, что необходимости в этом нет. Что уже высматривать? С присутствующими и так все ясно.
Теперь оставалось только ждать. Ждать, когда всем участникам охоты на меня надоест сидеть в засадах. Когда они поймут, что на добычу можно не рассчитывать, и уберутся восвояси.
Я стал ждать. Попробовал расслабиться, но это не удавалось. Какое, к черту, расслабление, когда в каких-то пятидесяти метрах за спиной тип с рожей покойника вынашивает намерение обзавестись в моем лице близнецом.
Подумал о том, что улов превзошел все мрачные ожидания. Но то, что он еще не полный, выяснил несколько позже.
Позже, чтобы хоть чем-то занять себя, оставаясь полностью скрытым тумбой, глянул в сторону подъезда. Понаблюдал за ним.
Через несколько минут увидел выходящего из парадного подростка.
Уже перевел взгляд, но тут же вернул его на пацана. Тот стоял у освещенного входа, уходить не спешил. Такое впечатление, что пребывал в нерешительности.
Воспользоваться прибором, дающим увеличение, я не мог. Было слишком много света. Но, присмотревшись, узнал в подростке Шрагину-настоящую. Лучшее, с чем она могла пожаловать ко мне, это с намерением плюнуть в лицо. Худшее — с чем-нибудь режущим или стреляющим, припрятанным в сумочке.