Знамена Князя

Соболев Сергей Викторович

Романцев надел шлем и «перчатки». Где-то чуть пониже левой лопатки слегка кольнуло – это ему шырнули еще одну дозу хрен-знает-какого-препарата. Он привычно проинсталлировал киберпространство, в различных секторах которого, особенно в момент подключения, то и дело возникали сгустки пламени, принимающие порой форму чудовищ или очертания каких-то уродов, вроде тех, которых Франсиско Гойя некогда изобразил в своем кошмарном цикле «Сон разума порождает чудовищ».

Когда все предварительные процедуры «вхождения» были выполнены и на фоне глубокого космоса возникли экран дисплея и клавиатура со светящимися, уходящими очень далеко по обе стороны

некоей осевой линии кнопками, женский голос, которым с ним неизменно общался «комплекс», поинтересовался:

– РОМАНЦЕВ, В ЧЕМ СОСТОИТ ВАШ ЗАМЫСЕЛ?

– Я намерен сменить формат общения. Ведь должен же существовать другой, более рациональный и эргономичный режим работы?!

– ТАКОЙ РЕЖИМ СУЩЕСТВУЕТ.

– Что я должен сделать для того, чтобы выйти на более высокие уровни?

– ДЕЛАТЬ СВОЮ РАБОТУ. НИЧЕГО ИНОГО ОТ ВАС НЕ ТРЕБУЕТСЯ.

Поскольку других идей в голове Романцева не зародилось, он «кликнул» на меню и стал знакомиться со списком сервисных программ. Меню с момента прошлого его подключения, стало заметно пространнее, в нем появилось множество новых, ранее неизвестных ему подпрограмм и функций. Сама «Система», как компьютерная мегапрограмма, теперь напоминала ему гигантское, растущее корнями из бездн киберпространства дерево, от ствола которого во множестве ответвлялись все новые и новые «ветки». Плоды на этом странном древе уже зрели, но успеют ли они дозреть до нужной кондиции, сможет ли он сам дотянуться хотя бы до тех, что находятся на ближних к нему ветках – это еще большой вопрос.

Впрочем, этот его поиск «свежего решения» нисколько не мешал основным занятиям. Он по-прежнему поддерживал контакт с комплексом, используя все тот же речевой формат диалога. В его мозгах, как в гигантском архиве, многоэтажном, с бесчисленными рядами стеллажей, оседали новые гигабайты востребованной им информации. Нужно было как-то упорядочить ее хранение, отсортировать и разложить все «нарытое» по полочкам. Он понятия не имел, какова потенциальная емкость его собственной памяти, с учетом того, что информация записывается на подкорку, в некоем упорядоченном виде. Он мог лишь гадать о том, сколь вместительным окажется архивное хранилище, имя которому – Романцев. Но пока в нем, этом хранилище, оставалось свободное пространство, пока пустовали многие стеллажи, он слал все новые и новые запросы…

Романцев запросил максимально подробные сведения о подземных коммуникациях Москвы и ближнего Подмосковья, ограничив зону своего интереса тридцатью километрами от МКАД. Он затребовал все сведения касательно разного рода ЧП, происходивших в связи с обслуживанием этого сложного подземного хозяйства в последние пять лет. Особое внимание следовало обратить на те случаи, что повлекли за собой человеческие жертвы. Он запросил список организаций, которые сами производят те или иные подземные работы, а также уполномочены выдавать разрешительные лицензии на производство подобных работ фирмам-субподрядчикам…

Загрузив «Систему» в плане поиска новой порции необходимой ему информации, он вернулся к своему первоначальному замыслу. Определенно, нынешний формат его взаимодействия с комплексом Романцева более не устраивал. Он занялся перекомпоновкой своего виртуального рабочего места. В какой-то момент случилось то, чего он и сам, признаться, уже не чаял добиться. «Персональный компьютер» и светящиеся в невообразимом и необозримом пространстве, напоминающем глубокий космос, клавиши, исчезли, испарились бесследно. А их место заняла – голова.

Нет, не голова профессора Доуэля.

И даже не говорящая голова Феликса Ураева, в своем виртуальном виде время от времени возникавшая в романцевском киберпространстве и вступавшая с ним периодически в диалог.

Это была голова самого Романцева.

Какое-то время, не слишком продолжительное, впрочем, Романцев любовался своей работой. Еще бы: ему прежде еще не доводилось видеть собственную голову отделенной от туловища.

Сходство было потрясающим. Виртуальная голова Романцева, медленно, очень медленно вращавшаяся вокруг некоей невидимой глазу оси, казалась точнейшей копией той, что находится в данную секунду – хотелось бы на это надеяться – на своем штатном месте.

Она выглядела совсем как живая, вот только не разговаривала. Но она и не должна была разговаривать, поскольку Романцев создал сей объект не для болтовни, – не доставало еще, чтобы он начал разговаривать с самим собою – а совершенно для других целей. Он намерен был использовать «голову» в качестве «клавиши», нажатием на которую – образно выражаясь – он смог бы вырваться из «обычного» виртуала… вот только – куда?

Подумав еще немного, Романцев удалил у своей виртуальной головы теменную часть черепа, так, чтобы оба полушария мозга, напоминающие скорлупу грецкого ореха, оставались частично открыты его взору.

Когда он нажал манипулятором только что скомпонованную им «клавишу», вокруг виртуальной головы тотчас вспыхнул яркий многоцветный нимб. Что же касается содержимого медленно вращающегося в «космосе» приоткрытого черепа, то именно оттуда и исходил радужными волнами свет, словно там были заключены не обычные человеческие мозги, а целые россыпи драгоценных камней…

Романцев некоторое время не решался предпринимать что бы то ни было еще, поскольку то, что он сейчас видел перед собой, превосходило всякое человеческое воображение.

Это была и гигантская сеть, сотканная из великого множества различной толщины и разного цвета нитей, тросов и канатов, и – одновременно – циклопических размеров соты, ячейки которых были оконтурены излучающими золотистый свет перегородками разной степени прозрачности. С некоторыми из этих ячеек, он, Романцев, находящийся в центре этой невообразимо сложной «паутины», проходящей сквозь мегакристаллическую структуру «сот», был связан некими нитями, сплошными или пунктирными. Теперь он мог общаться с «Системой» в скоростном формате, где единицей обмена служат не биты, не единички с ноликами, а мыслеобразы, способные практически молниеносно фиксировать и доставлять в нужное место значительные по объемам массивы информации. Что же касается ячеек, к которым тянулись, подобно щупальцам, чувствительные манипуляторы, то, как удалось выяснить Романцеву в ходе первых же практических опытов, рамзеры некоторых из них почти не уступали – в визуальном плане – всему этому кажущемуся бесконечным киберпространству, внутри которого от теперь способен перемещаться в самых разных направлениях. По сути, он и сам отныне стал одной из «ячеек», интегрированных в данную Сверхпрограмму.

Романцев протянул линию коммуникации в одну из ближних к нему ячеек – он по-прежнему позиционировал себя как «центр», как пуп только что открытой им земли. Гм… вселенная, носящая имя Лариса Сергеевна, покамест никак не реагировала на все его попытки установить хотя бы виртуальный контакт – эта «перегородка» оказалась не только запертой, но и категорически непрозрачной.

Проработав некоторое время в открывшемся ему сверхскоростном режиме, Романцев сделал для себя ряд важных выводов.