Знамена Князя

Соболев Сергей Викторович

Он понял, что хотя он и слился в бурном экстазе с некоей мегаштуковиной, все же у каждого здесь имеются свои права и обязанности. У мегапрограммы – свои, у Романцева – свои, причем собственные права в этой новой для него реальности ему еще предстоит отстоять и как-то закрепить за собой.

Иными словами, роль личности в новом сверхчеловеческом измерении отнюдь не исчезает вовсе, и даже не умаляется, а совсем – наоборот. По одной простой причине: человек, прошедший специальную подготовку и включенный в мегасистему, получает в какой-то момент прекрасную возможность самому

манипулировать как конкретными индивидуумами, так и большими массами людей.

Но это так, к слову.

Сейчас важнее другое: «Система» в настоящее время уже интегрирована значительной частью своих элементов в современное человеческое общество, в структуры нарождающейся на глазах техносферы и нейромира. А это означает, что «незваные гости», – терминология Ураева – пользующиеся технологиями столь же высокого уровня, могут нанести свой удар в любой момент времени, как в «реале», так и в этом новом, неведомом простым смертным пространстве.

Едва он подумал об этих тревожащих его с некоторых пор вещах, как вдруг вся построенная им с таким трудом конструкция – в виде его собственной сияющей головы – вдруг рассыпалась, разлетелась на мириады осколков.

– ВНИМАНИЕ, УГРОЗА НАПАДЕНИЯ! ВСЕМ НАДЕТЬ БОЕКОМПЛЕКТЫ И ЗАНЯТЬ МЕСТА СОГЛАСНО БОЕВОМУ РАСПИСАНИЮ!!

Глава 39

Романцев отстыковался от тренажера, за которым он провел, кажется, целую вечность… Стащив с головы шлем, вначале вытер взмокшее от перенесенного только что напряжения лицо платком, после чего, чуть пошатываясь, направился к выходу.

Чертов Феликс опять подловил его, подсунув «имитацию»… Причем в качестве антуража он использует собственные же романцевские воспоминания – и свои, естественно, тоже, – а также совершенно непохожий на нынешний интерьер, смахивающий на злополучный объект «Медвежий ручей». Конечно же, на фоне двух головорезов, Сергея и Артема, не говоря уже о самом Ураеве, Романцев выглядел, в общем-то, слабачком… Кое-как отбился от наседавших на него тварей, но каких сил это ему стоило… Мало ему было Ларисы Сергеевны с ее «опытами», так теперь еще и Феликс нащупал в нем некое уязвимое место! Куда ни плюнь, всюду эти чертовы психоаналитики…

На этот раз Романцеву понадобилось даже менее минуты, чтобы полностью экипироваться в защитные доспехи, включающие в себя энергоисточник, встроенный микрокомпьютер и комплект «умного» оружия. Феликс проинформировал своего давнего напарника, что вся «защита» и энергоблок, а также компактный, но мощный процессор, являются продуктом производства ряда американских фирм. А вот радиофицированный шлем с размещенным с внутренней стороны забрала мини-дисплеем, а также датчики биополя и сам спецствол с микрочипом и лазерным целеуказателем – это уже сугубо российские разработки.

Романцев вынужден был признать, что провокации, периодически учиняемые Феликсом, имеют свой практический смысл. На этот раз ему уже не казалось, что боекомплект «Гроза-2» слишком тяжел для него и что сам он, в случае реальной стычки с вражеским «стелс», может стать обузой для всей их команды…

Он

отпер дверь «арсенала», где хранились «настоящие» доспехи. Примерился к «своему» комплекту… Изображая из себя «гангфайтера», резко рванул из кобуры ствол и произвел условный выстрел в условную же мишень. Получилось, однако, неплохо… Покончив с этим сущим ребячеством, он снял доспехи и аккуратно разложил детали экипировки на полки «своего» стеллажа.

Прежде чем запереть «арсенал», Романцев в очередной раз задался вопросом, на который Ураев напрочь отказывался ответить: если их сейчас четверо на объекте, то для кого предназначен еще один, пятый боекомплект?

Войдя в жилой блок, он сразу стащил с себя комбинезон. Использованную одежду, включая нижнее белье, он сложил в большой пластиковый пакет – в гардеробе хранилось еще несколько комплектов одежды, запаянных в пластиковые мешки, – после чего, в чем мать родила, направился в ванную комнату.

Что-то его смутило, пока он шлепал через свои апартаменты к дверям, за которыми находился раздельный санузел и ванная комната. Но что именно, он сообразил лишь после того, как вломился в незапертую дверь.

Легкий аромат женских духов, вот что это было.

Романцев перешагнул через порог, но, так и не закрыв за собой дверь, застыл в немом изумлении.

Сначала он увидел обнаженную женщину.

Эта молодая женщина, непонятно каким образом оказавшаяся здесь, стояла у большого, в человеческий рост зеркала. Она стояла спиной к вошедшему только что мужчине, поэтому Романцев видел ее со спины. Он видел перед собой довольно высокую женщину, наделенную прекрасной фигурой, с тонкой талией, упругими ягодицами, крутыми бедрами, стекающими к стройным длинным ногам. У нее была гладкая, как у молоденькой девушки, кожа, которая, казалось, светилась изнутри. Ее телосложение было таково, что своими идеальными пропорциями она напоминала античную статую, вырезанную из теплых оттенков мрамора мастером, чьи секреты ремесла были утеряны еще в древние времена…

Но он видел обнаженную женщину не только со спины, а и всю целиком – она отражалась в зеркале, в которое теперь он тоже смотрел. Он видел крепкую, конической формы грудь, плоский живот, крутую линию бедер, лобок, лишенный растительности, все это было доступно его застывшему на миг взору.

Да, вначале он увидел обнаженную женщину, и лишь по прошествии нескольких долгих секунд понял, наконец, кого именно он перед собой видит.

Прежде чем сказать что-то в свое оправдание, а еще лучше, сразу убраться вон. Алексей успел встретиться с ней глазами – женщина, чуть повернув голову, теперь смотрела уже на него.

Прежде чем Романцев успел смутиться и отвести взгляд, он услышал хорошо знакомый ему с некоторых пор голосок, которым, кстати, с ним общается и компьютеризованный тренажерный комплекс.

– Если вам нетрудно, подайте, пожалуйста, банный халат…

Романцев, очнувшись наконец от столбняка, выполнил ее просьбу: снял бордовый халат с вешалки и передал его, вытянув руку, хозяйке. И лишь затем сообразил, что он сам стоит перед ней нагой, аки Адам, которого еще не успели изгнать за аморалку из Эдема.