Знамение Луны
Шрифт:
– Ой, прости, - сочувственно воскликнула Песчаная Буря.
– Я не знала. Не повезло, что тут сказать.
Воробей раздул ноздри, почуяв запах возвращающегося Лисохвоста. Тот морщился от горечи и лихорадочно проводил языком по губам.
– Ой, ну и гадость!
– пожаловался молодой воин, подбегая к целителю.
– Неужели травы путников обязательно должны быть такими?
Воробей хотел ответить, но тут кто-то с силой хлопнул его по плечу, и он почувствовал запах старого Пурди.
– Опять уходишь бродяжничать, а?
– проскрипел старик.
– Я бы очень хотел
Воробей напрягся.
«Великое Звездное племя, только не это! Не хватало нам еще болтливого старика тащить с собой в горы!»
Пурди весело зафыркал.
– И нечего строить такую огорченную морду, юнец!
– рявкнул он.
– Я и сам знаю, что мои старые лапы уже не годятся для такого путешествия! Вот в прежние времена, когда я был помоложе, да покрепче, я бы вас всех позади оставил… Кстати, я вам не рассказывал…
– Извини, Пурди, у нас совсем нет времени, - перебил его Воробей.
– Мы уже уходим.
– Э-эээ, - замялся старик, но тут же приободрился и воскликнул: - Держитесь подальше от той фермы, где твои братишка с сестренкой и тот противный оруженосец из племени Ветра едва не потеряли шкуры в стычке с собаками!
– Конечно, Пурди, спасибо, что напомнил, - заверил его Воробей и, крепко прижавшись к боку старика, шепнул ему на ухо: - Ты уж приглядывай за Кисточкой, пока меня не будет.
– Даю слово!
– с гордостью пообещал старый одиночка, и Воробей почувствовал, что тот даже приосанился.
– Можешь на меня положиться, я не подведу!
Воробей поманил хвостом Белку и Голубку и повел их в свою пещеру, чтобы подкрепиться травами перед выходом. Когда он слизывал с пола сухие листочки, его вдруг охватило зловещее предчувствие беды.
«Правильно ли я делаю, уводя воинов из лагеря в такое опасное время?
– с тоской подумал целитель.
– Ведь я до сих пор не знаю, можно ли доверять Утесу!»
Глава VIII
Львиносвет вышел за ограду и повел свой патруль в сторону старой Гремящей тропы. Пеплогривка, Березовик и Листвичка, не отставая ни на шаг, бежали за ним. После хмурого сырого рассвета тучи постепенно начали рассеиваться, и меж ветвями деревьев засинели клочки чистого неба. Сильный ветер дул в усы Львиносвету, неся с собой запахи дичи, но в это утро молодой воин никак не мог сосредоточиться на охоте. Все его мысли были заняты внезапным уходом Воробья, и он с трудом подавлял досаду на то, что его оставили в лагере.
– Интересно, что Воробью понадобилось в горах, - сказал Березовик, поравнявшись с Львиносветом.
– Он тебе не говорил?
– Сказал только, что ему был знак, - пробурчал Львиносвет.
– Не забывай, он же у нас целитель!
– Я бы тоже хотел пойти в горы, - признался Березовик.
– Знаешь, во время Великого путешествия я был маленьким котенком, но до сих пор помню, как там было здорово! Вот бы
– Да большинство Грозовых котов мечтают об этом!
– подхватила Пеплогривка, догоняя их.
– Даже я хоть сейчас помчалась бы в горы, хотя ни разу их не видела!
– Там скалы высятся до самых туч, а ущелья падают вниз так далеко, что голова закружится смотреть, - прошептал Березовик, его глаза затуманились воспоминаниями.
– А ветры там такие, что шкуру сдувают, а птицы… Никогда в жизни я не видел таких огромных птиц…
«Можешь не продолжать!» - с раздражением подумал Львиносвет, а вслух сказал:
– Что-то мы заболтались. Пора вспомнить об охоте!
– Он поднял голову и уставился на стены заброшенного гнезда Двуногих, показавшиеся среди стволов голых деревьев.
– Может, разделимся? Березовик, ты иди с Листвичкой, а я поохочусь с Пеплогривкой.
Шип тоски вонзился в его сердце. Если бы он только мог быть рядом с ней все время, а не только на охоте!
«Я хочу провести с тобой рядом всю жизнь, до тех пор, пока нам не придет срок отправляться в Звездное племя…»
Березовик повел Листвичку в сторону озера, а Львиносвет побрел в сторону гнезда Двуногих.
– Ты, наверное, беспокоишься за Воробья, - сказала Пеплогривка, когда они вышли из-за сосен.
– Но не забывай о пророчестве Трех. С Воробьем ничего не случится, ведь от него зависит судьба всех племен!
Меньше всего на свете Львиносвету хотелось сейчас думать о пророчестве, тем более, обсуждать его с Пеплогривкой! Это проклятое пророчество, словно пропасть, легло между ними, не давая быть вместе.
– Воробей обыкновенный кот, - возразил Львиносвет, отчаянно цепляясь за эти слова.
– Такой же, как я. Опасности грозят любому из нас.
– Но ведь это неправда!
– горячо воскликнула Пеплогривка.
– Вы никакие не обыкновенные! Вы особенные, самые важные коты на свете!
Львиносвет впился когтями в землю, все мышцы его заныли от ярости.
– Почему это дурацкое пророчество настолько застилает тебе глаза, что ты не видишь за ним меня?
– с гневом и болью спросил он.
– Ведь раньше ты видела меня таким, какой я есть, что же изменилось теперь?
– Все!
– ответила Пеплогривка. В ее голосе звучали восторг и гордость.
– Ведь раньше я не знала, кто ты такой на самом деле! Страшно подумать, ведь ты - носитель древнего пророчества, существовавшего задолго до твоего рождения!
«Она говорит это с такой радостью, будто ни капельки не жалеет о том, что мы расстались!» - с тоской подумал Львиносвет.
– А ты?
– спросил он.
– Неужели тебе все равно?
– Конечно же, нет!
– ответила серая кошка. Радость исчезла из ее голоса, и впервые Львиносвет услышал в нем отголоски печали.
– Поверь, я бы всем сердцем хотела, чтобы ты был не котом из пророчества, а самым обычным воином, таким же, как я сама. Но ты тот, кто ты есть, и не нам это изменить. Значит, мы должны с этим жить.
– Но… - начал было Львиносвет, но Пеплогривка взмахнула хвостом, давая понять, что еще не закончила.