Знаменитые авантюристы
Шрифт:
Жена, то есть София, уступает мужу права на белорусские имения и 150 тысяч злотых, дарованных ей Потоцким по векселю. Кроме этого, дает еще 400 тысяч злотых на покупку Грушевского ключа, который принадлежит Потоцкому в Ушицком уезде. Имение это должно быть куплено на имя сына, но отец имеет на него права пожизненного владения. Потоцкий квитует (то есть покрывает) все долги Витта, до 450 тысяч злотых. Наконец, он обязывается воспитывать сына графа Витта Ивана (Яна), в то время пятнадцатилетнего мальчика.
Хуже обстояло дело с разводом самого Потоцкого. Юзефина категорически заявила, что не даст своего согласия. Единственное, на что она готова была пойти, так это переехать из Тульчина в Петербург. То есть освободить место подле мужа для его возлюбленной.
После развода с Виттом София оказалась в сложном
В конце декабря 1795 года она писала из Львова: «Начну с ответа на твое письмо от 17 ноября, написанное в Черном Каменце. Чудесное это письмо, все слова, какие в нем есть, рисуют твою душу и твою деликатность. Правда, это всего лишь мертвая бумага, но даже она несет на себе столь сильный отпечаток твоей нежности, которая оживила бы и менее чувствительную материю, так что сам вообрази, какое впечатление произвело на твою Софию, которая боготворит тебя, которая живет тобой, дышит только для тебя. Я не могу расстаться с этим восхитительным письмом; как только я его получила, сразу положила возле сердца, читаю по десять раз ежедневно; мыслями переношусь в Дашев, я с тобой, в твоих объятиях, купаюсь, упиваюсь счастьем своей свободы, радостью посвящения себя тебе, без каких-либо претензий, кроме единственной — всегда быть с тобой и любимой тобою. Мне очень нужна твоя любовь; я знаю, что никто не умеет любить так, как ты, когда любишь искренне и безраздельно. Ты приказываешь мне, мой ангел, быть счастливой; я такая и есть, и даже очень. Верь мне, мой дорогой друг, что с твоего приезда в Тульчин, с минуты, когда ты меня заверил, что никто не в силах украсть у меня твое сердце, с тех пор, как дано мне великое счастье жить рядом с тобой и быть с тобой, нет на земле более счастливого существа, чем я; и это твое творение, мой дорогой. Ты знаешь, что я верующая, но с тех пор, как я счастлива, довольна благодаря тебе, я стала святошей, ибо мне кажется, что я не могла бы в достаточной мере выразить признательность свою Высшей Сущности за все те дары, которыми она меня осыпала. Сто раз в день я думаю о своей счастливой звезде, сто раз в день я вспоминаю, что же такого хорошего я сделала в жизни, что Небеса так хранят и одаривают меня. Подумай, можешь ли ты приказать мне: „Будь счастлива!“, если я и так счастлива, мой ангел, с минуты встречи с тобой ничто не в состоянии сделать меня несчастной, даже ненависть из Тульчина. Госпожа из дворца напрасно старается препятствовать нашему счастью; она не в силах запретить мне любить тебя, восхищаться тобою, посвятить тебе мою жизнь и свободу. Если она злобна, если она не может сделать тебя счастливым и старается помешать тому, чтобы это сделала другая, тем хуже для нее! Что же касается меня, то ничто, ничто в целом мире не заставит меня изменить свое отношение к тебе. Если она думает, что сумеет отбить у меня любовь всеми этими своими гадостями, она даже не в состоянии представить себе, какие чувства я питаю к тебе. Я решилась жить подле тебя в любой роли — любовницы, жены, содержанки, рабыни, — мне все равно, пусть я буду вещью, принадлежащей тебе и которой ты можешь распоряжаться по своему желанию, пусть я буду существом, которое тебе поклоняется и которое собственное счастье может обрести только в счастье своего божества. Если в Тульчине и впредь будут препятствовать мне стать твоей женой, я буду огорчена из-за наших детей, из-за этой малютки-девочки, которую я так страстно хочу иметь. Что же касается тебя, то могла ли бы я меньше любить тебя в качестве любовника, а не мужа?! Разве ты не сделал все, что в твоих силах, чтобы стать им? Разве по твоей вине это не удалось? Верь мне, мой обожаемый, что чем больше препятствий будет ставить передо мной та сторона, тем больше будет разрастаться моя любовь к тебе».
Если судить по этому письму, то о Потоцком надо составить самую лестную характеристику. Трудно, однако, поверить, что этот далеко не молодой, обрюзгший, кичливый вельможа мог пробудить столь возвышенные чувства у женщины все еще очаровательной и обольстительной, знаменитой чуть ли не на всю Европу, у женщины, которой многие поклонялись, мечтая добиться ее благосклонности. Скорее
К тому же общественное положение Софии было достаточно сложным.
Юзефина жила в Петербурге и по-прежнему считалась официальной женой Потоцкого. В столице она развернула против Софии, можно сказать, целую кампанию, пытаясь всех убедить, что госпожа Витт — опасная авантюристка. А в это время обязанности жены рядом с Потоцким выполняла именно София. Дети Потоцкого и Юзефины находились под опекой матери, однако все больше времени проводили в Тульчине, рядом с Софией. Хотя и считали ее интриганкой, опутавшей их отца, чтобы завладеть его богатством.
София действительно не теряла надежды, что когда-нибудь станет графиней Потоцкой, верила, что час этот придет.
Итак, София обосновалась в Тульчине подле своего повелителя. Он же делал все, чтобы ее пребывание здесь было привлекательным и комфортабельным. Построил для нее турецкие бани, видимо, памятуя о ее прошлом. Но самым дорогим и прекрасным подарком стал парк под Уманью, названный в ее честь Софиевкой. И по сей день существующий парк стал памятником ее земного существования. По красоте он намного превосходил ту Аркадию, которая когда-то так поразила воображение Софии.
Место для парка выбрали в излучине реки Каменки, там, где в нее впадает речка Уманка. Когда-то земли эти принадлежали роду Калиновских, родне Потоцких. С начала XVII века Умань с окрестностями перешла к отцу Станислава Щенсного, и над укрепленным замком взвился флаг с изображением герба — золотого патриаршего креста.
Мысль создать в окрестностях города парк подала однажды сама София. Гуляя как-то с Потоцким, она обмолвилась, что было бы хорошо устроить здесь сад. Влюбленный магнат воспринял ее слова как приказ. И работа закипела.
Руководил сооружением парка крепостной Заремба, а всей инженерной частью — тридцатилетний польский артиллерийский офицер Людвик Метцель. Возвели великолепный дворец, проложили дороги, соорудили мосты. Посадили «Греков лес» — в честь греческого происхождения Софии. Привезли машины и другие приспособления для установки каменных глыб и гидравлических сооружений (Метцель прекрасно знал гидротехнику). Вырыли пруды, создали водопады и пещеры, фонтан, который бил на высоту 20 метров, высадили редкие породы деревьев, построили оранжереи, возвели гроты в так называемой Долине гигантов.
Это было что-то невиданное, сказочное, чуть ли не земной рай. Работы длились несколько лет, было израсходовано 15 миллионов злотых.
А тем временем Потоцкому удалось наконец склонить Юзефину дать ему развод. Консисторский суд в г. Каменец-Подольский положил конец их 23-летнему неудачному, однако увенчанному одиннадцатью детьми браку. Путь Софии к алтарю был открыт.
Великой датой для нее стало 17 (28) апреля 1798 года. В этот день София наконец получила право называться графиней Потоцкой. Свадьба была тихой и скромной. Таинство обряда совершил сначала католический ксендз, затем православный священник. В метрическом свидетельстве, разысканном в наши дни в архиве историком В. Святеликом, говорилось: «По Указу Его императорского Величества дано сие из Подольской духовной консистории о том, что в метрической книге Успенской церкви г. Тульчина Брацлавского уезда за 1798 год во второй части о бракосочетании под № 5 значится следующая запись: венчаны 17 апреля месяца жених за разводом с первою женою его сият. граф Станислав Феликс (Щенсны) Потоцкий, сего города Тульчина помещик, с разводною гр. Витте женою Софиею, урожденною Челиче да Маврокордато, в церкви Тульчинской Святоуспенской при роде третьим браком венчаны».
Вскоре после триумфа Софии Юзефина Потоцкая, урожденная Мнишек, скончалась в Петербурге.
К этому времени прекрасный парк был почти готов. Потоцкий решил преподнести его в подарок Софии в день ее именин. Было это в 1800 году. Софии показалось, что она вступает в земной рай. Ее восторгу не было конца, чудеса сменялись одно за другим, так что она не успевала даже надивиться ими. Но особенно ее тронула надпись на одном из обелисков: «Любовь подносит Софии». Это была как бы кульминация, выражение высших чувств, которые питал к ней Потоцкий.