Знаменитые писатели Запада. 55 портретов
Шрифт:
«Говорить будут: „Были мрачные времена“. Но скажут: „Почему их поэты молчали?“»
А потом умер Сталин, которого уже позднее Брехт назовет «заслуженным убийцей народа». Но вот что странно: Брехт так до конца не понял и не разобрался с сутью антинародного режима в Советском Союзе. Поэту и драматургу мешали идеализм и неувядаемая вера в строящееся общество якобы полной справедливости на Востоке. И еще один существенный момент: при жизни Брехта не были обнародованы секретные архивные документы о преступлениях сталинского режима.
Как трагический парадокс можно рассматривать присуждение Брехту Сталинской премии. Она была ему вручена в Свердловском зале Кремля 25 мая 1955 года. В качестве переводчика Брехт попросил
Короче, творец «Галилея» Брехт сам оказался в горестной ситуации собственного героя, который силой обстоятельств вынужден был во времена мракобесия называть черное белым и наоборот.
Но это все политика. Поговорим лучше… о женщинах. Много шума наделала в мире вышедшая в 1995 году книга профессора Мэрилендского университета Джона Фьюджи «Брехт и компания: секс, политика и современная драма». Основной мотив книги — все брехтовские произведения написаны в действительности его талантливыми помощницами Элизабет Гауптман, Рут Берлау и Маргарет Штеффин, которых он якобы использовал для творчества и постели.
Дочь драматурга, Барбара Брехт-Шаль, возмутилась и назвала книгу американского профессора «филологическим преступлением». Однако вопрос остался: были ли в жизни Брехта женщины — литературные рабыни? Рабыни не рабыни, но истинно были. Совсем недавно в издательстве «Совершенно секретно» вышла книга Юрия Оклянского «Гарем Бертольта Брехта», этот роман-исследование подтверждает многие эпизоды творческой и личной судьбы Брехта. Достаточно сказать, что первая глава в книге носит заголовок «Сексуальные пляски у подножия монумента». И начинается она так:
«Брехт магически действовал на женщин. Женщин самых разнообразных свойств, красок, тонов и оттенков вокруг него всегда было много. Чем привлекал их к себе этот астенически худощавый человек, с длинным плоским носом, наподобие хищного клюва загнутым на конце, с брезгливыми тонкими губами и глубоко посаженными буравчиками маленьких умных глаз господин?..»
Читая книгу, убеждаешься, что Брехт был сексуалом высокой марки («ненасытный пожиратель радостей бытия», по определению Оклянского). По поводу одной из многочисленных женщин — Марилуизы Фляйсер — сказано: «Трудно установить грань, кем она была — его сотрудницей, подругой, возлюбленной или женой». Брехт прикладывал свое перо к ее сочинениям, она в свою очередь безотказно сотрудничала и помогала ему. Совместный труд и любовь — прекрасное сочетание!..
Более того, Брехт жил со своими женщинами почти семейно. Он явно тяготел к полигамии. Это были его фактические жены, с которыми он делил повседневные заботы, кров, труд и мытарства бесконечных переездов. Брехт высоко ставил секс в своей жизни, но еще выше — интеллект: «За одну сильную мысль я готов пожертвовать любимой бабой, почти любой. Мыслей гораздо меньше, чем баб».
Брехт фонтанировал идеями. То, что приходило ему в голову, было неизмеримо грандиозней, чем успевала отстукивать его пишущая машинка. Поэтому Брехт всегда находил помощников и писцов. Он вообще исповедовал принципы коллективного труда, на чем, собственно, и «погорел» в глазах потомков. Ему предъявили обвинение, что он широко использовал литературных «негров». По версии все того же профессора Фьюджи, именно Элизабет Гауптман принадлежат целые акты прогремевших брехтовских пьес, включая «Трехгрошовую оперу» и «Доброго человека из Сезуана».
Так и хочется воскликнуть: вот тебе и матушка Кураж!
Любовь, постель, книги — хорошенький сплав, придуманный Бертольдом Брехтом. Хотя, конечно, не он первый и не он — последний.
Умер
Похоронен Брехт неподалеку от могилы Гегеля. Последнему принадлежит известное выражение: «Ничто великое никогда не совершается без страсти».
Страстей у Бертольта Брехта было предостаточно и соответственно — творческих свершений.
Классик абсурда
Рецепт успеха массовой литературы заключается в трех «С»: секс, страх, смерть. И тогда книги расхватываются, как горячие пирожки. Мэтр французской литературы Эжен Ионеско не имеет отношения к выпечке пирожков. В его пьесах и книгах отсутствует детективная интрига. Секса немного или совсем нет. Страх присутствует. Смерть — одно из ключевых слов. Ионеско — яркий представитель другой литературы: интеллектуальной. Он один из создателей театра абсурда. Можно даже сказать: Ионеско — классик абсурда.
До 1965 года в СССР не переводили и, соответственно, не читали Эжена Ионеско, зато были в курсе разоблачений его литературных «пасквилей». Первая публикация в журнале «Иностранная литература» — пьеса «Носорог» произвела шок. Таких «носорогов» в наших литературных зоопарках не держали. Все просвещенные и просветленные читатели разом заговорили об Ионеско. Непросвещенные и затемненные читатели до сих пор ничего не знают о нем. Да он им и не нужен в донцово-устино-марининском крае простоты и ясности.
Золотое перо? Несомненно. Но очень особой редкой пробы. «Какая терапия — письмо! Белая страница, которую я испещряю черными или синими буквами в зависимости от чернил, вбирает в себя мои тревоги. Принимает в себя, исповедует. Это действует на меня так же благотворно, как живопись…» (цитата из книги Ионеско «Прерывистый поиск»).
Эжен Ионеско родился родился 26 ноября 1912 года в румынском городе Брашов (ныне Слатин). Мать француженка, отец румын, то ли с польской то ли с еврейской кровью. Во всяком случае в справочнике «Евреи в русской культуре» (1966) Ионеско вместе с Кафкой и Фейхтвангером отнесен к еврейским писателям Запада (лично у меня точных данных на этот счет нет). Когда Эжену был всего год, его перевезли на родину матери, там он жил в Париже и в городке Ла Шанель-Антенез, воспитывался в католических правилах, приобщился к французской литературе и пробовал писать. Сам Ионеско рассказывал: «Приступил к сочинительству в 11 лет, взявшись сразу за мемуары. В 12 лет стал писать стихи и в 13 лет сочинил первую пьесу…»
В автобиографической статье «Зачем я пишу?» Ионеско объяснял так: «Об этом мне надо себя спросить. Я пишу очень давно… Одна из главных причин, почему я пишу, — это, наверное, чтобы вернуть чудо моего детства наперекор обыденности, радость наперекор драме, свежесть наперекор ожесточению…»
В 14 лет Ионеско вернулся в Бухарест к отцу, который имел адвокатскую практику, и продолжил обучение уже в Румынии. Здесь он опубликовал сборник стихов и ряд парадоксальных эссе, выражающих радикальное сомнение в литературе таковой: если Бог есть, зачем нам еще литература? Если Бога нет, какой смысл заниматься чем бы то ни было? То есть в юные годы Ионеско мыслил оригинально и отнюдь не стандартно, как его сверстники. Далее последовал разрыв с отцом, в котором Ионеско видел прежде всего деспота и приспособленца, а еще он разочаровался в порядках, царивших в Румынии, из-за «железной гвардии» — тоталитаристкого движения, сходного с нацистским. Тоталитаризм Ионеско возненавидел на всю жизнь. Да и все румынское общество, настроенное конформистски и профашистски, было ему чуждо, и Ионеско в 1938 году переехал во Францию. Ему было 26 лет.