Знаменитые писатели Запада. 55 портретов
Шрифт:
У поэта Леонида Мартынова есть строки:
Редко перечитываем классиков. Некогда. Стремительно бегут Стрелки строго выверенных часиков. Часики и классики не лгут.Так вот, один из гигантов-олимпийцев Иоганн Вольфганг Гёте никогда не лгал. Ну разве что самую малость, ради дипломатических уверток или обольщения женщин, но это всегда простительно. А так, по-крупному, Гёте был безукоризненно честен. К тому же многое знал и многое предвидел.
И вообще удивительный человек. Великий прозаик, великий поэт, а еще — ученый и государственный
Первую славу ему принес роман «Страдания молодого Вертера» (1774). Вертер попал в нерв эпохи своим бунтом против филистеров. Этой книгой зачитывались и монаршьи особы, и бродячие ремесленники, дворяне и купцы, юноши и старцы. Робеспьер читал ее в ночь накануне казни, а Наполеон возил с собой в походы. Книга волновала всех. По признанию критиков, «Страдания молодого Вертера» — это вершина мировой литературы «чувствительного индивидуализма».
Читал «Вертера» и Пушкин, он назвал гётевского героя «мятежным мучеником». В книге «„Фауст“ Гёте» Лев Копелев добавляет: «И действительно, выстрел Вертера был мятежом, но его мятеж мог быть только мученическим, самоубийственным. Французские ровесники Вертера полтора десятилетия спустя стреляли на улицах Парижа, на полях битв. А в Германии его гневные и слезные излияния стали такой же модой, как „вертеровский костюм“ — синий фрак и желтые панталоны, — в котором еще долго щеголяли молодые немцы. Несколько юношей застрелились, подражая книжному герою».
Еще больший успех выпал на долю «Фауста». Над этой драмой Гёте работал почти целую жизнь: начатая примерно в 1770 году, она была завершена в 1831-м. «Фауст» — это не только кладезь мудрости и творческих озарений его создателя, но и превосходнейшая литература. А проще говоря, шедевр. Для немцев «Фауст» — что для русских «Горе от ума»: собрание крылатых выражений и стихотворных хлестких поговорок. Одну из них любил цитировать Ульянов-Ленин: «Теория, друг мой, суха, но зелено вечное дерево жизни». Однако наш вождь иначе, чем Гёте, смотрел на дерево жизни, старательно обрезая его самые плодоносные и творческие побеги.
Да, «Фауста» надо непременно читать и перечитывать. В нем, как говорится, про все написано — и про нашу российскую историю тоже. Не верите?
Все близкое отходит вдаль, а давность, Приблизившись, приобретает ясность.И точно: история России является нам все более полной, во всей красе и ужасе раскрытых документов и архивов, а вот «близкое», сегодняшнее выглядит все более сложным и непонятным. Споры и дискуссии, по какому пути идти России, становятся все более ожесточенными. Одни уверенно говорят: надо идти туда! Другие указывают в противоположную сторону. И все без исключения выдают себя за знатоков и держателей истины. Послушаем, однако, что говорят персонажи Гёте:
Вагнер
Но мир! Но жизнь! Ведь человек дорос, Чтоб знать ответ на все свои загадки.Фауст
Что значит знать? Вот, друг мой, в чем вопрос. На этот счет у нас не все в порядке. Немногих,Гётевскому Фаусту неведом оптимизм всезнания. Он убежден в том, что «у природы крепкие затворы» и она не отдает своих тайн.
В «Фаусте» много драматических сюжетных линий, но финал драмы оптимистичен: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!»
Все это, конечно, так. Но еще многое зависит от судьбы и его величества случая (если бы я верил в астрологию, то непременно написал бы: и от расположения звезд на небе). В этом смысле Гёте был удачником из удачников. Крепкое здоровье позволило ему прожить долго. Реализовать практически полностью свой талант. Иметь прижизненную славу, не уступающую, пожалуй, посмертной. Получить признание коллег. Жить в ладу с властью. Не знать, что такое нужда. Да плюс ко всему этому любовь женщин — в юности и в старости. Кому, скажите, такое выпадало в жизни?
Сервантесу пришлось изведать тюрьму. Байрон умер молодым от лихорадки (о нем дальше в этой книге). Шелли утонул молодым. Пушкин, Лермонтов, Лорка — все были убиты в молодом возрасте. Бальзака и Достоевского постоянно терзали долги. Мопассана постигло безумие. Чехова свела в могилу чахотка. Маяковский, Есенин, Марина Цветаева покончили жизнь самоубийством. А душевные муки и терзания Льва Толстого?.. Этот список можно продолжать до бесконечности. А Гёте? Он стоит как бы в стороне от жизненных невзгод, неурядиц и страданий. Пожалуй, единственно ему одному Фортуна решила отвесить удачу полной мерой.
Может быть, Гёте только не хватило размаха деятельности, но, с другой стороны, Веймарское герцогство (карликовое государство со 100 тыс. жителей) сохранило ему силы и время. И тут Гёте повезло: пригласил к себе герцог Карл Август и стал его вполне благожелательным покровителем.
Великий лирик неплохо проявил себя и на поприще экономики и политики. С 1775 по 1782 год Гёте попеременно возглавлял различные ведомства и везде упорно стремился осуществлять прогрессивные реформы. Руководя Военной коллегией, он почти вдвое сократил «армию» — с 600 солдат до 310 (и не надо смеяться при этом, солдат в Веймарском герцогстве «стоил» значительно дороже, чем в нашей бедной России). Так что Гёте добился заметного сокращения военного бюджета. Он организовал восстановление заброшенных каменоломен, заботился о прокладке и сохранности дорог, старался упорядочить финансы и даже сократил расходы на герцогский двор (по тем временам неслыханно дерзкий акт). Но это не все. Гёте запретил применение пыток и устранил некоторые наиболее жестокие средневековые законы и правила уголовного судопроизводства. По его инициативе и под его руководством был учрежден постоянный театр, он усиленно заботился об Иенском университете, оставался его попечителем до конца жизни.
В 1782 году Гёте стал главой правительства — премьер-министром и одновременно управлял финансами, лесоводством и личными земельными владениями герцога. Другое дело, что многие его начинания наталкивались на препятствия со стороны веймарских аристократии и бюрократии, большинство из его нововведений попросту саботировались. «Не понимаю, как это судьба умудрилась припутать меня к управлению государством и к княжескому дому», — писал с горечью Гёте в 1784 году своему другу.
Десять лет государственной деятельности затормозили все его литературные планы, но все же урывками он продолжал творить за письменным столом. Однако от больших дел отвлекало и множество мелких: писание фарсов и оперетт для придворного театра, на подмостках которого в качестве актеров и актрис выступали родственники герцога и придворные.