Знаменитые Скорпионы

Глоба Павел Павлович

Иван очень нежен с женщинами. Он с трепетом относится к своей избраннице, умеет красиво ухаживать и говорить. Ответного чувства он может добиваться долго, с завидным упорством, причем делает это совершенно ненавязчиво. Проблема в том, что, добившись «желанной цели», Иван может утратить к ней интерес. Жена ему нужна терпеливая, способная терпеть его неоднозначные выходки. Иван очень любит своих детей и с удовольствием занимается их воспитанием… Он безраздельно предан своей семье, вряд ли станет изменять, хотя мимолетные романы в жизни Ивана случаются…»

Вернемся к биографии Ивана Пырьева.

Его родители были коренными сибирскими «чалдонами» — крестьянствовали.

Они работали вместе в амбарах-элеваторах купцов Второвых: отец — Александр Захарович — был грузчиком, мать — Васса Осиповна — перебирала пшеницу. Однако семья существовала недолго: когда Ивану исполнилось три года, его отец погиб в пьяной драке. После этого молодая мать оставила сына на воспитание своему отцу, а сама уехала на заработки по городам Сибири. В итоге до одиннадцати лет Пырьев жил в большой старообрядческой семье деда, а с восьми уже помогал тому по хозяйству: ездил верхом, гонял лошадей на водопой, пас телят и свиней, работал верховым на сенокосе, жатвах и пахоте.

В 1913 году мать забрала Пырьева к себе, в городок Марьинск, где она жила с новым мужем — татарином Амировым, торговцем фруктами. Однако отношения пасынка и отчима не сложились с самого начала — Амиров не давал продыху мальчишке в лавке, гоняя по мелочам, а дома, когда напивался, бил смертным боем. В школу его пускали через раз. Однако отчим явно играл с огнем, не зная, что он имеет дело со Скорпионом-Быком. Вспомним гороскоп: «Это весьма опасный тип, может быть довольно резким, динамичным, напоминая своим поведением льва или носорога. В такие моменты его боятся даже хищники. Такого Быка не остановят никакие законы или предрассудки, он идет напролом, мстит за любое направленное против него действие…»

В итоге однажды, когда отчим буквально достал его своими придирками, Пырьев схватил в руки топор и бросился на Амирова. Тот так перепугался, что бежал от разъяренного мальчишки несколько километров. После этого Пырьев не стал ждать возвращения отчима домой, а собрал свои нехитрые пожитки и, с благословения матери, ушел «в люди».

Он скитался в течение нескольких лет, перепробовав множество профессий. Был поваренком, посыльным в лавке, торговцем папиросами, газетами, которые он любил читать буквально от корки до корки. В 1915 году Пырьев напросился в воинский эшелон и уехал на фронт. Правда, поначалу его, учитывая возраст, к серьезным делам не допускали: то посылали на кухню, то в музыкантскую команду, а потом и вовсе сослали в «приют для добровольцев», куда собирали подростков, сбежавших на фронт. Однако надо было знать Пырьева: он уже смолоду отличался крайне упрямым характером (впрочем, это отличительная особенность Быков). Поэтому спустя некоторое время добился своего — стал конным разведчиком. Во время одного из боев он был ранен. После Февральской революции 1917 года вновь угодил на фронт. Дошел до Риги, потом вернулся в Петроград, а оттуда, завербовавшись в «батальон смерти», снова оказался на фронте, на острове Эзель. Там его опять ранили — во время минирования дамбы. За эту операцию Пырьева наградили второй наградой — Георгиевским крестом 3-й степени, после чего комиссовали. Так он оказался в Москве. На дворе был 1918 год.

Однако Пырьев явно не навоевался. Возвращаясь к матери в Сибирь, он связался с анархистами и вступил в их войско. Но анархисты были биты чехами и отступили по Благодатской железной дороге до Перми. Там Пырьева свалил тиф. Выздоровев, он вступил уже в Красную армию. С боями дошел до Омска, где вступил в ряды ВКП(б). Его назначили начальником политсектора Восточного округа Всеобуча и Четвертой железнодорожной бригады. Несмотря на то что у Пырьева за плечами

было всего три класса церковно-приходской школы, с обязанностями своими он справлялся. Именно тогда Пырьев увлекся искусством.

Он записался сначала в драмкружок железнодорожного клуба, а потом и в театральную студию Губпрофсовета. Именно там судьба свела его с Григорием Мормоненко, который впоследствии прославится в кинематографе под именем Григория Александрова. Кстати, у самого Пырьева в те годы тоже был псевдоним — он выступал на сцене под именем Ивана Алтайского.

Отметим, что Мормоненко-Александров был Водолеем-Тигром (23 января 1903 года), а у Быка с Тигром сложные взаимоотношения — векторные. Согласно им, Бык выступает «хозяином», а Тигр его «слугой». Поначалу между ними есть сильное притяжение, которое затем превращается в такое же сильное отторжение. Короче, быть друзьями друг другу Бык и Тигр не могут. С Пырьевым и Александровым именно это и случится: сойдясь в молодости, они затем превратятся чуть ли не во врагов. Но не будем забегать вперед.

После того как осенью 1921 года в Свердловске с гастролями побывала Третья студия МХАТа, Пырьев и Мормоненко решили отправиться в Москву, чтобы учиться на настоящих артистов. В итоге их приняли в Центральную арену Пролеткульта, причем экзамены у них принимал еще один будущий советский киноклассик Сергей Эйзенштейн.

По воспоминаниям самого И. Пырьева: «Мы, студийцы пролеткульта, в то время жили очень плохо. Доходило до того, что некоторые ели кору липы (обдирали деревья в саду «Эрмитажа»). Во время спектаклей часто бывали обмороки от голода. А рядом в «Эрмитаже» на полный ход работал ресторан. Недалеко на углу возник знаменитый «Не рыдай». В саду играла Московская оперетта…

Жили мы в общежитии театра, во дворе «Эрмитажа», на втором и третьем этажах, а в первом, под нами, была кухня ресторана. Дурманящие запахи разнообразных блюд «душили» нас…»

Отыграв в Центральной арене какое-то время, Пырьев затем ушел в оппозицию, обвинив Эйзенштейна в формализме. По его же словам: «Нам надоело бесцельное акробатическое кувыркание. Вместо эксцентрики и формальных выкрутасов мы стали требовать, чтобы на сцене нашего театра была героика, романтика, реализм…»

В итоге Эйзенштейн, узнав о бунте, наказал его зачинщика — Пырьева, уволив его из театра. Этого поступка будущему классику Пырьев никогда не простит.

Отметим, что Эйзенштейн был Водолеем-Петухом (22 января 1898 года) и по году рождения был из одной астрологической команды с Быком. Однако по месяцам рождения они были антагонистами. Как написано в гороскопе: «Скорпион и Водолей — это два разных мира. Их отношения быстро начинаются, стремительно развиваются и очень скоро заканчиваются. Зачинщиком ссор чаще выступает конфликтный Скорпион, а миролюбивый Водолей лишь сносит обиды. Но всякому терпению есть предел».

Спустя какое-то время Пырьев оказался в театра Мейерхольда ГОСТИМ, одновременно поступив и к нему на учебу в ГЭКТЕМАС (Государственные экспериментальные театральные мастерские, предтечи ГИТИСа). Однако с Мейерхольдом Пырьев тоже не сработался, хотя относился к нему с большим уважением, называя великим Мастером. А не сработались они потому, что Мейерхольд тоже был… Водолеем-Петухом (9 февраля 1874 года).

Какое-то время после этого Пырьев мыкался без работы, хлебнув лиха по полной. Его тогда даже исключили из парти как «балласт», узнав о его анархистском прошлом. И совсем уже отчаялся Пырьев, думая, что удача навсегда отвернулась от него, как вдруг на помощь ему пришло кино.