Знаменитые убийцы и жертвы
Шрифт:
На третий день тело царя Ивана Васильевича было предано погребению в Архангельском соборе, рядом с могилою убитого им сына».
ПО ВОЛЕ ИМПЕРАТРИЦЫ
Двое служак, профессиональные военные, весьма недалекие умом, поневоле оказались в центре одного из драматических и запутанных узлов российской истории.
5 октября 1740 года, перед смертью императрицы Анны Иоанновны, императором России был провозглашен двухмесячный Иоанн Антонович, правнучатый племянник Петра I. Фактически же правительницей России стала его мать, великая княгиня Анна Леопольдовна.
Через год с небольшим,
С 1744 по 1756 год Иоанна Антоновича подвергли строгому заточению в монастыре в Холмогорах. Последние же годы его жизни прошли в Шлиссельбургской крепости. В это время в России царствовала уже Екатерина И. Императрица, как и Елизавета, пришедшая к власти с помощью переворота, весьма опасалась, что кто-нибудь, используя Иоанна Антоновича, попытается сместить ее с престола. Для охраны Иоанна Антоновича были персонально приставлены капитан Данила Власьев и поручик Лука Чекин. Позднее Екатерина назвала их «честными и верными гарнизонными офицерами». На случай мятежа или попытки узника к побегу охранникам были даны самые строгие указания.
Император Иоанн Антонович в младенчестве. Гравюра с единственного достоверного портрета, написанного в 1741 году
Нашелся молодой идеалист, подпоручик Василий Мирович, который решил освободить несчастного узника и провозгласить его императором. Вероятно, он рассчитывал на поддержку недовольных Екатериной петербургских гвардейцев.
Мирович служил в Смоленском полку и, когда подходил его срок, нес со своей командой из 38 солдат караульную службу в Шлиссельбургской крепости. В ночь с 4 на 5 июля 1764 года Мирович собрал солдат и произнес пламенную речь о необходимости освободить законного государя из-под стражи. Поскольку гарнизон крепости составляли 33 человека, предприятие вполне могло удаться. Дальнейшие события, по описанию историка, развивались так:
«Выстроив своих солдат в три шеренги, Мирович направился к казарме, где содержался Иоанн Антонович. Началась перестрелка между командою Мировича и гарнизонными солдатами. Солдаты Мировича отступили. Он им прочел манифест и этим старался возбудить ревность, поздравляя их с государем. Потом взял с бастиона пушку, велел зарядить ее ядром и требовал выдачи арестанта Иоанна. Настала минута, предусмотренная в инструкции Чекина и Власьева. Видя пушку, наступление Мировича, невозможность дальнейшего сопротивления, они, чтобы не отдать арестанта, убили его... Между тем как внутри казармы совершалось убиение Иоанна, Мирович вбежал на галерею, схватил поручика Чекина за руку и тащил в сени, спрашивая "Где государь?". Чекин сказал: "У нас государыня, а не государь". Мирович бросился в каземат Иоанна; было темно; послали за огнем, и, когда принесли, Мирович увидел на полу мертвое тело Иоанна».
Чекин и Власьев зарезали беспомощного арестанта бритвой.
Указом Сената Мировича приговорили к четвертованию, но «по милости» Екатерины II четвертование было заменено обезглавливанием.
Существует также версия, что Мирович по согласованию с Екатериной II имитировал заговор, чтобы у стражей Иоанна Антоновича был законный предлог убить 24-летнего претендента
УЧАСТЬ ЛИДЕРОВ
Человек, управляющий государством, подвержен особой опасности. В одном только XX веке насильственная смерть настигла более 450 президентов, королей, султанов, шейхов и премьер-министров. Если же направиться в глубь веков, то счет может пойти на тысячи, а то и десятки тысяч.
Далеко не всегда правителей убивали их непосредственные соперники. Нередко «волю провидения» исполняли люди, мечтавшие избавить отечество от тирана, религиозные фанатики, направленные на «цель» умелой рукой заговорщиков, или просто психически больные люди.
Начало покушениям на «больших и великих», согласно европейской истории, было положено 15 марта 44 года до н. э., когда жертвой заговорщиков пал Гай Юлий Цезарь, а его убийца Брут стал своего рода символом борьбы с тиранами. Но, по мнению Джеймса Кларка, профессора политических наук университета Аризоны (США), по-настоящему термин «покушение», а возможно, и его концепция исходят от исламской секты, которая возникла около 1090 года на территории нынешних Ирана и Сирии и называлась «низари». Сектанты «низари» убивали тех, кого они полагали своими духовными и политическими противниками, и, вероятно, при подготовке к акту возмездия курили гашиш. Слово «ассассин» (убийца, тот, кто совершает покушение) буквально означало «курильщик гашиша».
Что ж, и в наши дни такую «технологию» можно рассматривать как символ предупреждения власть имущим. Фанатик опьянен уже самим фанатизмом. Посему, как бы ни прятались современные правители в бронированных автомобилях, как бы ни окружали себя тройным кольцом охраны, всегда найдется одержимый, который отыщет смертельный путь к сердцу «лидера нации», — вспомним, например, убийства Джона Кеннеди, Индиры и Раджива Ганди, Анвара Садата, смерть премьер- министра Израиля Ицхака Рабина, павшего от руки единоверца, ортодоксального еврея Игаля Амира, и, наконец, гибель Беназир Бхутто, претендовавшей на пост президента Пакистана.
КРОВЬ ЦЕЗАРЯ
Для древних римлян Брут был воплощением героизма и самоотверженности. Но в новейшую историю образ его пришел изрядно потускневшим, хотя и бессмертным, благодаря всего лишь одной фразе, брошенной в момент гибели римским императором Гаем Юлием Цезарем: «И ты, Брут?»
Марк Юний Брут родился в знатной римской семье в 85 году до н. э. Его также называли Альбином, так как он был усыновлен сенатором Постумием Альбином. Брут сделал хорошую воинскую карьеру, начав ее в 56 году до н. э. в сражениях против венетов под предводительством Цезаря в Галлии. Позднее сражался с Верцингеторигом, а в гражданской войне 49 года командовал морскими силами Цезаря перед Массилией, победил флот противника и подавил восстание в Галлии. За это по возвращении он был осыпан императором большими милостями, в том числе получил влиятельную городскую претуру. Правда, в памяти многих древних римлян Брут остался не как герой сражений, а как безжалостный ростовщик. Впрочем, разделить в личности Брута черное и белое очень трудно. Он, например, входил в число известных ораторов и писал стихи (увы, их качество римские историки оценивают весьма скептично).