Знаменитый Павлюк. Повести и рассказы

Нилин Павел

На козлах сидел благообразный старик с белой бородой.

А Сергея Варфоломеевича все еще не было. Наконец он появился в сопровождении худощавого мужчины в очках и в брезентовом дождевике.

— Ты слезай, Аким Семеныч, — сказал он кучеру. — Отдыхай. Вместо тебя вот Григорий Назарыч сядет. Это будет вернее...

Перекресова удивила внезапная смена кучера. Но председатель объяснил, кивнув на белобородого старика:

— Дорога там, я же говорю, тяжелая. А он, видите, какой древний. Куда там ему!

Пусть отдохнет...

Поехали. Перекресов сидел рядом с Сергеем Варфоломеевичем и, глядя на темные поля, где солнце еще не растопило последние пестрые островки слежавшегося снега, спрашивал о семенах — проверялись ли они на всхожесть, каковы результаты; интересовался тракторами и сеялками, выяснял, весь ли инвентарь отремонтирован. Почти на все вопросы председатель отвечал уверенно. Только когда зашел разговор о Желтых Ручьях, он стал заглядывать все чаще в записную книжку. Но и в записной книжке не все, видно, было записано о том, что касается Желтых Ручьев. Председатель затруднился ответить, в каких дозах там вносился суперфосфат.

На этот вопрос вдруг ответил кучер, повернувшись на козлах. И затем, так повернувшись, сидел почти всю дорогу, отвечая и на другие вопросы Перекресова, когда чуть затруднялся Сергей Варфоломеевич. Кучер свободно говорил и о надоях, и о настригах шерсти, и о необходимости ознакомить трактористов со способами квадратно-гнездового сева и называл на память цифры прошлогоднего урожая в этих местах.

Осведомленность кучера не только удивляла Перекресова, но и временами, должно быть, раздражала Сергея Варфоломеевича.

— Ты гляди, Григорий Назарыч, как бы у тебя жеребец не уснул, — кивнул на лошадь председатель. — Подстегни его, не жалей. А то мы с философией-то не скоро доедем.

Дорога в самом деле оказалась очень плохой, раскисшей — выбоины, бугры, глубокие лужи. Пролетку все время качало из стороны в сторону, и седоков забрызгивало липкой шоколадной жижей.

Сергей Варфоломеевич на каждом ухабе болезненно морщился, вздыхал и виновато взглядывал на Перекресова: вот, мол, в какую поездочку я вас втравил, или, вернее, вы меня втравили, уж не знаю теперь, кого винить.

Перекресов, однако, сидел невозмутимый. Только один раз он засмеялся.

— Поделом, видно, забрызгивает нас жижей, поделом! Давно бы надо было проехаться по этим местам!

— А я так считаю, — засмеялся и кучер, — что дела наши скоро повсеместно исправятся. Вот именно — повсеместно.

— Почему вы так считаете?

— Потому, — хитро прищурился кучер, — что раньше областные товарищи дальше «Авангарда» не ездили. Виктор Иваныч — я против него ничего не имею — в последний раз только до «Пламя революции» доезжал. Ну, правда, ничего не скажешь, «Пламя революции», а также «Авангард» богатейшие колхозы. И дороги туда исправные. А до Желтых Ручьев надо еще доехать...

—

Едва ли сегодня доедем, — усомнился Сергей Варфоломеевич, издали поглядев на мост через Кудинку.

Буйная речонка Кудинка, обрамленная голыми прутьями кустарника, чешуйчато поблескивала под солнцем.

Бревенчатый мост, расшатанный тракторами, заметно дрожал в ее быстром течении. И у самого моста вода бурлила и пенилась с особой яростью: что-то препятствовало ей.

— Тут трактор свалился с моста, — показал кнутом кучер.

— Давно свалился? — спросил Перекресов не кучера, а Сергея Варфоломеевича.

Сергей Варфоломеевич пожал плечами.

— Вторые сутки он тут купается, — сказал кучер, глядя на яростный водоворот.

Проехать по мосту было невозможно, — в настиле не хватало многих досок.

— Н-да, — вздохнул председатель. — Вот видите. Хозяйство... — И первым стал вылезать из пролетки.

Он как бы рад был тому, что теперь и секретарь обкома увидит, какие тут трудные, сложные, просто расшатанные дела, как им всем тут трудно — всем районным руководителям. И в то же время Сергей Варфоломеевич сознавал, что секретарь обкома едва ли посочувствует, едва ли...

Однако теперь уже ясно, что они не проедут в Желтые Ручьи. Да там и нет ничего хорошего. И не может быть. Наверно, оттуда, из Желтых Ручьев, написали какую-то кляузу в обком, вот Перекресов и стремится туда.

У Сергея Варфоломеевича затекли ноги. Левая нога даже одеревенела, и он волочил ее, как протез. Перекресов участливо спросил:

— Это что же у вас, после ранения?

— Нет, — сконфузился Сергей Варфоломеевич. — Просто, как говорится, отсидел ногу. Это сейчас пройдет...

Перекресов внимательно оглядывал мост. И как бы между прочим сказал:

— А на войне вы не были?

— Нет, как же, был! — почти весело откликнулся Сергей Варфоломеевич. Правда, не на самой войне, а вроде как бы поблизости. Я всю войну на ВАДе прослужил. Это военно-автомобильные дороги. Сперва за Москвой находился, потом — за городом Калинином...

— Вы что же, специалист по дорогам?

— Нет, какой я специалист! Просто так случилось. У меня хорошая характеристика была и, кроме того, болела печень.

— А сейчас как печень?

— Ничего.

Перекресов как будто только и ждал этого успокоительного заявления о печени. Не раздумывая больше, он ступил на мост и, держась за шаткие перила, пошел по бревну на ту сторону.

Немного помедлив, за ним по тому же бревну направился и председатель. И кучер, привязав лошадь к телеграфному столбу, тоже последовал за ними. Только он не шел, а перепрыгивал с перекладины на перекладину. Поэтому он скорее вышел на другой берег и, поздоровавшись с рабочими, столпившимися на берегу, насмешливо спросил: