Знамя химеры
Шрифт:
Иногда все же ярость может помочь в битве. Перед моими глазами снова встало то поле, столько раз мучившее мое сознание в ночных кошмарах, раздувая угли так и не потухшего пожара моей ненависти и боли.
С диким хриплым криком ярости отбрасываю эльфа назад. Выпад — отражение — взмах — ответный удар.
— Прекратите! — Голос Эйвилин не мог остановить нас.
На сей раз я убью этого эльфа. Нельзя все время щадить врагов. Однажды я дал ему шанс и более этой ошибки не допущу.
Решил умереть, но не отступить? Что же, я дам тебе эту возможность, мой враг.
— Опустите
Поняв, что ее словесные попытки прервать нашу схватку бессильны, Эйвилин перешла к более активным действиям. Мощный порыв ветра подхватил Илиона и отбросил к дальней стене. Оглушенный эльф с тихим стоном сполз на пол. Сильнейший порыв встречного ветра, появившись из ниоткуда, попытался сбить меня с ног, но я, даже не замедляя шага, подхожу к поверженному противнику и заношу Химеру для последнего удара. Пора закончить наше затянувшееся противостояние.
— Не смей! — Эйвилин закрывает эльфа своим телом, ее глаза кажутся огромными на маленьком личике. В этот момент я еще страстней захотел убить этого эльфа.
— Твой любовник пытался меня убить! — Из груди вместо голоса вырывается хрип.
Эльфийка вспыхнула, на мгновение мне показалось, что она сейчас отвесит мне звонкую пощечину:
— Он не любовник, он мой брат! Незаконнорожденный.
Ее слова не сразу дошли до затуманенного гневом сознания.
Опускаю меч, предоставляя Эйвилин возможность заняться ранами потерявшего сознание эльфа.
Ярость и ненависть вновь затаились.
Незаконнорожденный… Бастардом назовут одни, ублюдком — другие. У эльфов это приговор. Брак без разрешения главы дома… Артису еще повезло: ссылка и лишение наследного права — не слишком суровое наказание для совершенного им, с точки зрения эльфов, проступка. Слово главы дома — закон, а если глава дома — сам светлый император, то закон вдвойне. Несогласные пополняют ряды Atalante Ole'a — изгоев, не имеющих собственного дома. Так же, как и клан у гномов, дом — это основа эльфийского общества: даже живущие на эльфийских землях ремесленники и крестьяне из людей — а в прошлом и рабы — считались членами дома, хоть и находились на самой нижней ступени его иерархии, сразу после лошадей и собак. А Atalante Ole'a — ничей, а значит, в соответствиии с эльфийскими законами, он — ничто.
— Леклис, помоги мне поднять его с пола… — попросила Эйвилин и, немного замявшись, добавила: — Пожалуйста!
— Теперь мне его еще и таскать придется, — проворчал я, убирая Химеру обратно в ножны.
Подавив в себе стойкое желание выбросить эльфа в окно, поднимаю его бессознательное тело и переношу на мягкую кушетку. Эйвилин, шепча какие-то лечащие заклинания, опускается перед ним на колени.
— Мой отец был тайно женат до встречи с моей матерью. — Ее рука нежно гладит голову брата. Зря я все-таки его не выкинул. — Мать Илиона умерла при родах. Правящий дом никогда не признал бы рожденного в тайном браке. Именно поэтому отец женился на моей матери, несмотря на запрет императора. Однажды допустив ошибку, он не хотел, чтобы меня ждала такая же участь, как и Илиона. Дедушка наказал отца, но не изгнал, и не признать меня не имел права. Отцу удалось устроить так, что Илиона считают членом одного из младших
Знать, что ты должен править всеми эльфийскими домами по праву крови, и быть среди эльфов никем! Не слишком завидная судьба. Пожалуй, только тайна рождения и покровительство Артиса спасли его от смерти или изгнания.
Появился соблазн проверить: на какие жертвы готов пойти Артис, чтобы сохранить эту маленькую семейную тайну? Но чувство брезгливости скоро взяло верх. Политика — грязная штука, но все же есть границы, которые переходить нельзя. Пусть кто-нибудь другой добивается преимуществ таким образом.
Илион тихо застонал, Эйвилин прошептала ему что-то успокаивающее на эльфийском и поцеловала в лоб. Будоража во мне доселе незнакомое чувство ревности. Не обманула ли она меня, назвав этого эльфа братом?
Проклятье Падшему! Когда я стал таким подозрительным?
Оставив эльфийскую парочку наедине, я раскрыл двери и вышел на небольшой балкон.
Мезамир сидел на узких каменных перилах, прислонившись спиной к стене, и задумчиво любовался вечерним небом.
— Давно здесь? — спросил я, ничуть не удивляясь его присутствию.
— Почти с самого начала. Этот эльф мне сразу не понравился.
— Почему не вмешался?
— А надо было? — усмехнулся вампир. — Тебе ничто не угрожало.
— Ты ничего не слышал, — проговорил я вполголоса, настороженно оглядываясь. Эйвилин была слишком занята и не заметила нашего разговора.
Он молча кивнул в ответ и бесшумно спрыгнул вниз. Тут же третий этаж! Я перегнулся через каменные перила, вглядываясь в темноту под стенами. Никого. Тихий смешок раздался откуда-то сверху. Поднимаю голову, но вновь никого не нахожу.
Этот мальчишка неисправим. Ему больше подходит роль шута, а не убийцы.
— Леклис, — окликнула меня Эйвилин.
Тщательно закрываю дверь на балкон и возаращаюсь к эльфийской парочке. Тут мало что изменилось. Илион так и не пришел в сознание и тихо стонал. Хорошо она его приложила…
— Ты в порядке? — спросил я, заметив, что и сама эльфийка выглядит не лучшим образом.
— Все хорошо. — Она попыталась улыбнуться в ответ, но получилось это у нее плохо. — Просто устала.
— Постарайся забыть свои видения. Все будет в порядке.
— Хорошо, — неожиданно легко согласилась она.
Чьи-то сильные руки поднимают его и несут к выходу. Яркий солнечный свет режет глаза даже через опущенные веки. Хилое тело мальчика охватывает дрожь — это жизнь вливается в ослабшие мышцы, возрождая их. На лице отражается боль, он зажмуривает глаза и крепко сжимает зубы. Он не будет кричать и плакать. Внезапно боль проходит, лишь в ногах остается странное покалывание. Его сморил сон, ему казалось, что его куда-то везут. Голоса… Они кружились вокруг него. Убаюкивали и успокаивали. Холодная рука прижимается к его лбу: