Знамя любви

Карнеги Саша

– Несмотря на разницу в возрасте лет в тридцать, сэр Чарльз был моим другом настолько долго, что его отъезд на следующей неделе явится для меня невосполнимой потерей. – «Искушенный светский лев, – подумала Казя, – в совершенстве постигший науку лести». Ей, Казе, он не особенно нравился. Ну а Екатерина, как любая женщина, падка на лесть.

– И это он, разумеется, ввел ко мне Станислава. Екатерина вздохнула, поднялась со своего места и прошла несколько футов, отделявших ее от воды.

– В его лице Станислав теряет лучшего друга и союзника. И это в тот момент, когда здесь плетется интрига, чтобы снова выслать Станислава, – горестно сказала Екатерина. –

А что я могу сделать? Я бессильна. – Носком своего маленького вышитого башмачка она дотронулась до воды. – Есть легенда о короле, который пытался повернуть море вспять. Вот в такой роли выступаю здесь я. – Она возвратилась и села на скамейку. – Враги сэра Чарльза объединились, а мы против них беспомощны. Новый посол Франции маркиз де Лопиталь и посол Австрии граф Эстергази всячески добиваются его отъезда. – Она взглянула на свои часики, украшенные бриллиантами.

– Он опаздывает. А ведь знает, как я в таких случаях беспокоюсь.

– Я не сомневаюсь, он придет, как только сможет, – успокоила ее Казя. Чайки ныряли в воду, а затем взмывали вверх с серебряными рыбками в клювах. По заливу шел корабль, все его паруса были подняты, но он продвигался очень медленно – трудно было поймать капризный ветер, то и дело менявший свое направление и поднявший уже нешуточную волну.

– Как мне его удержать? – внезапно спросила Екатерина, многозначительно взглянув на свою округлившуюся фигуру. «Ты всегда сможешь удержать кого угодно», – подумала Казя. Екатерина в простом белом платье, отделанном на груди розовой лентой, вся сияющая, была сегодня и в самом деле очень привлекательна.

– Будьте самой собою, – посоветовала Казя.

– Живот растет. Фигура пропала. В самое неподходящее для этого время.

– Ваше положение вам к лицу, – совершенно искренне уговаривала Казя Екатерину. Великая княгиня носила ребенка Понятовского, и весь Петербург, естественно, знал об этом.

– А после того как ребенок родится? Что тогда, Казя? Станет ли он любить меня по-прежнему?

– Больше, чем когда бы то ни было! – Казя с горечью подумала о Пугачеве.

Екатерина не отрывала глаз от чаек, плавно кружащихся на фоне розового неба.

– Когда родился Павел, Сергей от меня отошел. – Казя знала, как относился к своей царственной любовнице Сергей Салтыков, как ее безгранично уязвило его безразличие к ней во время беременности и после рождения их общего – так гласила молва – ребенка.

– Сергея направили в Стокгольм сообщить о рождении сына у великой княгини. Какая ирония судьбы! – Рассмеялась Екатерина. – А там он продолжал волочиться за каждой мало-мальски смазливой юбкой. О, мне доносили о каждом его шаге. Всегда находится сколько угодно людей, готовых сообщить подобную малоприятную новость. Для собственной пользы, разумеется. – Екатерина снова посмотрела на часы и нахмурилась, вглядываясь сквозь листву деревьев в прибрежную дорогу.

– Тогда мне казалось, что красивее его нет на свете – пока не появился Станислав. Помните, в детстве мы никогда не могли вытащить его гулять? Он или читал, или беседовал с вашей матушкой о живописи, а если не о живописи, то на другие сходные темы. В результате он стал интересным собеседником. Я люблю его не только за красоту, но и за ум. – Она упорно смотрела мимо Кази на дорогу.

– Такого счастья, как с ним, я не знала ни с кем, – продолжала она. – Он наделен необычайно чуткой душой. В нем сочетается все, о чем только может мечтать женщина – пылкость, нежность, красота. – Казя сжимала в руке последнее письмо от Алексея, но слова Екатерины пробуждали

в ней воспоминания не о нем, а о Генрике. Ей казалось, что это о нем говорит Екатерина.

– Ничто не могло помешать прийти ко мне, – вспоминала с сияющими глазами Екатерина. «Стас, конечно, красавец, спору нет, – думала Казя, – манеры у него отменные, но ему не достает отчаянной храбрости Генрика – для этого у него слишком мягкое сердце». И Казя чувствовала, что Стас быстро наскучил бы ей. – Чтобы попасть ко мне, ему надо было пройти через покои великого князя, положение, согласитесь, весьма двусмысленное. Так он переодевался то конюхом, то лакеем. Однажды его высочество даже заставил Стаса выпить за компанию с ними стакан пива. – За маленьким домом послышался скрип колес, и Екатерина, выпрямившись, насторожилась. Но нет, по-прежнему никого не было. Рукой с веером она сделала жест разочарования.

– Сегодня у нас для встречи более серьезный повод, чем любовь, – сказала Екатерина. – Станислав везет мне докладную записку от канцлера Бестужева. – И она преобразилась: стала решительной, острой, хорошо управляющей поведением как собственным, так и своего окружения.

– Вы, Казя, проследите за тем, чтобы нам не мешали. Казя кивнула.

– Как вам известно, ее величество лежит больная в Петербурге, и хотя врачи уверяют, что опасность ей не угрожает, кто может это знать. Даже для императрицы подобный образ жизни не может пройти безнаказанно. А значит, нам следует позаботиться о будущем, прежде чем оно само обрушится на нас. – Великая княгиня задумалась.

– Я вот думаю, а есть ли для женщины что-нибудь важнее любви? – промолвила после небольшой паузы Казя легкомысленным тоном, желая заставить Екатерину улыбнуться. Та и в самом деле расплылась в улыбке.

– Вам, как и всем полякам, присущ романтизм, – ответила она в тон Казе.

– Да, романтизм, но несколько несоответствующий жизненным обстоятельствам.

– Мне мало что известно о вашей жизни, – сказала Екатерина. – Вы рассказывали мне о казаках. Я знаю также, как вы встретили графа Бубина. Но ведь это далеко не все... – она прервала себя на половине фразы, и тень беспокойства набежала на ее лицо. – Нет, что-то наверняка случилось. Его могли, например, арестовать.

Екатерина поднялась со скамейки, несколько раз прошлась взад и вперед по дороге, вглядываясь между деревьями вдаль, и возвратилась на свое место.

– На него не похоже.

– Успокойтесь! – воскликнула Казя. – Вот он! Станислав, в русом парике, завернувшись в плащ по самые глаза, приближался быстрым шагом со стороны откуда его никак не ждали.

– Станислав! Я уж думала, что вы никогда не придете! Что случилось? Все в порядке? Привезли? – Вскочив на ноги, Екатерина засыпала графа вопросами. Поня-товский, низко склонившись, припал к ее руке, затем кивком головы поздоровался с Казей.

– Прошу прощения, мадам. Я ехал с приключениями. Сначала я чуть не напоролся на великого князя с компанией – они орали на весь лес вне себя от радости. Труднее было с вашей архибдительной охраной – чуть ли не за каждым стволом по человеку. – Екатерина смотрела на него с мягкой улыбкой на полураскрытых губах и с нежным ласковым выражением глаз.

– Но этот парик, граф Понятовский! Кого же вы изображаете сегодня? – с подавленным смехом поинтересовалась она.

– Музыканта, поспешающего ко двору его высочества великого князя Петра, – торжественно объявил Понятовский. – Музыканта, у которого к тому же карманы набиты рублями, чтобы обмануть бдительность зорких охранников вашего высочества.