Знамя Преподобного Сергия Радонежского
Шрифт:
Даниил вынес ему решето с кусками гнилого хлеба. которого сам не мог есть, и сказал: "Вот, если хочешь, возьми, а больше не взыщи".
"Довольно мне сего с избытком,- сказал Сергий.- Но побереги до девятого часа, я не беру платы прежде работы".
И, туго подтянувшись поясом, принялся за работу. До позднего вечера рубил, пилил ,тесал и, наконец, окончил постройку.
Старец Даниил снова вынес ему гнилые куски хлеба как условленную плату за целый день труда, тогда только Сергий стал есть заработанные им гнилые куски, запивая водой. Причем некоторые ученики из братии видели исходившую из уст его пыль от гнилого хлеба и изумлялись долготерпению своего наставника, не пожелавшего даже такую
Эпизод этот очень характерен, с одной стороны, он ярко свидетельствует, насколько Преподобный соблюдал установленные им правила - не просить подаяния, но пользоваться лишь плодами рук своих, трудом заработанными ; с другой - в нем проступает вся природная кротость его, все великодушие его, ни одним словом не попрекнувшего черствого сердцем и расчетливого брата и ученика, и только потому, что черствость эта касалась лишь его самого.
Принято называть подобные поступки Сергия смирением, но вернее объяснить их самоотречением.
В том же жизнеописании приведен еще один рассказ, тоже связанный с одним случаем острой нужды в Общине. Здесь снова явлена сила веры, терпения и сдержанности Преподобного рядом с малодушием некоторых из братьев. Одолеваемые голодом, они возроптали: "Слушаясь тебя, нам приходится умирать с голоду, ибо ты запрещаешь нам ходить в миру, просить хлеба. Завтра же пойдем отсюда каждый в свою сторону и более не вернемся, ибо не в силах более терпеть здешнюю скудность".
Преподобный же, желая подкрепить малодушных, собрал всю братию и с обычною мягкостью, но и с твердостью увещевал не поддаваться искушению, говоря: "Благодать Божия не без искушений бывает; по скорби же радости ожидаем. Сказано: вечером водворится плач, а, заутро радость". И не успел он окончить, как послышался стук во врата Обители, и вратарь прибежал сообщить, что приехали возы брашень и хлебов.
Случай с хлебами, прибывшими в последнюю минуту, остался в памяти у братии как проявление Высшей Благодати, всегда бодрствовавшей над избранником своим и поддерживавшей его в тяжкие минуты.
Выл еще один чудесный случай, связанный с жизнью Обители, много
прибавивший к славе Преподобного. Началу его положило недовольство и ропот братии за недостаток воды. Находившийся поблизости небольшой ручеек со временем иссяк, река же отстояла слишком далеко от обители; и вот среди братии поднялся ропот на игумена, что далеко им ходить за водою. На это Преподобный отвечал: "Я хотел безмолвствовать один на месте сем. Богу же угодно было воздвигнуть здесь Обитель. Но дерзайте, молитесь!" Потом, взяв с собою одного ученика, вышел из Обители и, найдя недалеко в овраге несколько скопившейся воды, воздел руки и обратился к Господу, чтобы даровал им Господь, как некогда по молитве Моисея, воду и на сем месте. Произнеся молитву. Преподобный начертал крест на земле, и тотчас из земли пробился обильный источник чистой, холодной воды, который братия хотели было назвать Сергиевым, но он запретил им. Впоследствии многие, пившие с верою из этого источника, получали исцеление.
Спустя десять лет по основании Обители около нее постепенно стали селиться крестьяне и скоро окружили монастырь своими поселками. Простота, великая сердечность Преподобного, отзывчивость на всякое горе и, более всего, его ничем несломимая вера в заступничество Сил Превышних, и отсюда ясная, радостная бодрость, не оставлявшая его в самые тяжкие минуты, привлекали к нему всех и каждого. Не было отказа в его любвеобильном сердце, все было открыто каждому. Каянный язык отказа и отрицания не существовал в его обиходе, "дерзайте"-было его излюбленным речением. Для самого скудного и убогого находилось у него слово ободрения и поощрения. Лишь
Он постоянно твердил о Хранителях Благих. Он призывал Их в свидетели и знал, что нет тайны от Мира Высшего, Мира Огненного, и, прежде всего, учил признательности Высшему Миру. Каждому приходящему, по сохранившемуся преданию, он предлагал поблагодарить Господа за встречу.
Он говорил: "Поблагодарим Господа, вот и встретились. Так, поблагодарим великих Отцов наших и поклонимся им; и теперь порадуемся или восплачем вместе. Говорят, что радость вдвоем родит много зерен и слезы вдвоем, как роса Господня". Так Сергий приветствовал начало каждого сотрудничества.
"Иже успеет услышать своего духа голос, над бездною вознесется",- так говорил Сергий.
"И ушедший в леса не может слышать речь людскую; и на ложе уснувший не услышит птичек, солнца возвестников; и чуду явленному молчащий откажется от глаза; и молчащий на брата помощь, занозу из ноги своей не вынет". Так говорил Сергий. Так хранит народ на путях своих сказания мудрые.
Можно утверждать, что Сергий нашел путь к сердцам не только путем чудес, о которых запрещал говорить, но своим личным примером великого сотрудничества, как в большом, так и в малом. Его слово было словом сердца, и, может быть, главная сила его кратких убеждений заключалась в той незримой, но ощутимой благодати, которая излучалась из всего его обаятельного облика, умиротворяюще и ободряюще влиявшего на всех приходивших к нему.
Нигде нет указания на гнев, даже на возмущение, он умел быть твердым и требовательным, но без насилия. Он никогда не жалел себя, и такое качество не было умственным, но сделалось природою, и потому облик его так убеждал. Присущее ему огненное проникновение помогло ему безошибочно разбираться в способностях и душевном складе учеников и поручать каждому задачу по силам его, а также проникать в намерения приближавшихся к нему.
Преподобный входил во все нужды, во все будни как своих учеников, так и всех трудящихся. Каждодневность не притупляла его чувствований, и
сердце его не нарушало свою отзывчивость на всякие обиходные вопросы. Его учение не отрывало от жизни и полагало труд каждого дня как возношение сердца. Учение это выше всего ставило долг человека с точки зрения общего блага.
Сергий старался всячески очищать и утончать чувства учеников и приходящих к нему за наставлениями, именно в их жизненном обиходе. Всегда и во всем им руководила целесообразность, которая претворялась в нем в великую вместимость и в примирение противоположений. Так, сам он очень заботился о монастырских огородах и там же обсуждал содержание новых икон. Также заботился о списывании книг, но знал, что квас не должен слишком бродить. Такие совмещения противоположений не изменяли горения его сердца.
Он умел пользоваться каждым случаем, чтобы заложить в сознание народа зерно нравственного учения и дать проблеск в Мир Высший. Так он посылал учеников своих на полевые работы к крестьянам, чтобы помочь им и получить возможность говорить о просвещении духа. И зерна его благостного учения дали чудесные всходы. Окрепла нравственность, окреп дух, поднялись силы народа, и подвиг освобождения Земли Русской, на который благословил его Преподобный, стал возможным.
Число иноков в Обители довольно долго ограничивалось двенадцатью по причине трудности добывания средств к пропитанию; с увеличением вокруг Обители и в особенности с приходом смоленского архимандрита Симона, который предпочел поменять власть на звание послушника у Сергия и при этом вручил Преподобному свое довольно большое состояние, число братии стало быстро возрастать. На средства Симона была отстроена новая более обширная церковь, также и необходимые монастырские здания.