Знание-сила, 2002 №05 (899)
Шрифт:
Угроза потерять долю рынка, которую всегда рад занять тот, кто работает легально.
Наконец, постоянный риск нарваться на «отморозков», которые водятся только в серых и черных сегментах рынка, а за два-три года легальной работы вытесняются полностью.
А легализации более всего мешает коррумпированность чиновников и их полная неготовность принять порядок, перед которым все будут равны. Крупные предприниматели согласны платить государству больше, чем сегодня, но при обязательном условии единства правил для всех без изъятия, иначе какая же конкуренция. Чиновники же никак не могут отказаться от права раздавать льготы и делать одних хоть немного «равнее»…
Конечно, деформировать рынок легко, а вернуть ему «правильные» очертания –
Бандиты становятся респектабельными
Вадим Волков,
кандидат социологии, преподаватель Центрального европейского университета
Волкова я настигла у столиков с кофе – он выскочил за минутку до начала перерыва, чтобы избежать толкотни. По питерской своей галантности он никак не мог признаться, что совершенно меня не помнит, хотя имел на это полное право: мы мельком у тех же столиков о чем-то с ним договаривались несколько лет назад. А спрос на Волкова должен быть, по идее, очень хорош и у нас, и за рубежом (где уже выходит его книга на английском языке, конечно, раньше, чем у нас, на русском) – он занимается бандитами. Не ловит их, разумеется, а изучает. Да еще не где-нибудь, а именно в Питере, усилиями объекта его исследований и моих коллег прославившемся, как Чикаго времен сухого закона.
Так вот, он доложил аудитории, что объект его штудий исчезает на глазах.
Нет, это не победа наших правоохранительных органов. Они, бандиты, самол иквидиру ются.
Они стали жертвами собственных успехов в ходе капитализации прибылей: попали под действие жестких законов рынка. И выжили среди них те, кто вовремя сговорился с властями и легализовал свой бизнес.
Путь банды (или, как положено у нас о них говорить, группировки организованной преступности) от самого начала и до нынешнею респектабельного статуса таков. Сколачивается бригада – костяк ее, как правило, образуют бывшие спортсмены и/или афганцы. Заявляет о себе (вежливо звучит; значит – грабит, убивает). Вступает в войну с другой бандой, претендующей на ту же территорию или такую же специализацию; погибает в этой войне или, наоборот, выходит из нее окрепшей и консолидированной. Прибыль от «силового предпринимательства» (опять весьма нежное наименование для слишком грубых занятий) существенно превосходит нужды самовоспроизводства, и часть ее помещается в легальный бизнес. Потребность в его охране и развитии и приводит бандитов к необходимости как-то договориться с властями, от которых зависят абсолютно все предприниматели; заключение пакта с ними – следующий этап развития оргпреступности. На последнем, пятом этапе новые бизнесмены заводят собственную партию (или «проплачивают» существующую) и посылают во власть своих представителей.
Все перечисленные этапы Волков наблюдал в истории двух группировок: тамбовской, по сути подмявшей под себя Санкт-Петербург, и уралмашевской, хозяйки Екатеринбурга.
Смешно, но тамбовская группировка получила свое название только потому, что два ее основателя, студент и выпускник Института физкультуры, были выходцами из Тамбова; никакого отношения к этому славному городу банда никогда не имела. В 1989 году Невзоров дал в своих «600 секундах» первый репортаж о страшных тамбовцах. «Это была для нас реклама, – вспоминает один из них, – люди к нам сами пошли». Потом от обычного для таких банд рэкета кооператоров, охраны проституток и т.д. тамбовиы добрались до экспорта леса и цветных металлов, импорта компьютеров. Гангстерской войны с другими группировками Питера у тамбовцев не было, зато была война внутренняя, очень серьезная,
Постепенно появлялись новые клиенты, солидные и вполне легальные. В костяк группировки входили теперь два депутата от ЛДПР. Но принципиальный шаг к сближению с властями был сделан во времена крупного энергетического кризиса во второй столице страны. К 1994 году на городском рынке энергоресурсов царила полная монополия компании «Сур|угнефть», которая диктовала цены на бензин и шантажировала городские власти прекращением его поставок и продажи. Власти решили основать собственную фирму такого рода, то есть не принадлежащую муниципалитету полностью, но полностью ему подконтрольную.
Так появилась Петербургская топливная компания, которую возглавил «босс» тамбовской группировки. Он смог вытеснить с рынка «Сургутнефть», но сам при этом превратился в крупного респектабельного предпринимателя, даже сменил фамилию.
Это решение стало для банды своего рода троянским конем. Вся верхушка ее вошла в легальный и очень выгодный бизнес, а ее «низ», существовавший для охраны и необходимых «силовых действий», оказался просто не у дел, потому что охраняла фирму теперь с еще большим успехом милиция. Фирма, 14 процентов акций которой принадлежало правительству Санкт-Петербурга, вынуждена быть совершенно прозрачной для государства. Бывшие бандиты всячески стараются вжиться в облик бизнес-элиты, и нельзя сказать, что неудачно.
Таких историй можно рассказать немало. Люди с криминальным прошлым становятся важными деятелями региональной экономики и политики, но все в регионе знают и помнят об их прошлом. Что в такой ситуации должно делать государство?
А статистика тем временем регистрирует: больше стало стихийных уличных преступных групп, которые прежде были бы поглощены крупными бандами и их бы в какой-то мере держали в руках. За ними сегодня в основном и охотятся правоохранительные органы…
Право на труд н болезнь, зарплату и отпуск
Марит Шабанова>
доктор экономических наук, Московская высшая школа социальных и экономических наук
Если искать хоть какой-нибудь критерий для оценки происходящего, – туда идет Россия или не туда, вор действительно должен сидеть в тюрьме или его можно простить и не мешать ему, если он стал благодетелем целого региона, – то, наверное, искать его надо именно в оценке положения миллионов самых простых тружеников и изменений в их положении.
Поэтому доклад Марины Андриановны Шабановой был столь принципиально важен для конференции, не говоря уж о том, что за ним стояло прекрасное исследование, проведенное под руководством Татьяны Ивановны Заславской и как бы несущее на себе знак качества знаменитой некогда новосибирской социологической школы.
Как выясняется, очень многие нарушения своих прав работники вообще не воспринимают как нарушения: «Мы привыкли», говорят, например, бюджетники по поводу очередной задержки зарплаты.
А на самом деле, права их нарушаются на частных предприятиях реже, чем на государственных, хотя вроде бы должно быть наоборот. Нарушения эти можно разделить на три группы: «силовые», когда начальство «выкручивает руки» подчиненным и заставляет их поступаться собственными интересами, а те понимают, что их права нарушены, но ничего с этим поделать не могут; «взаимовыгодные», когда подчиненный добровольно соглашается отступить от своего права на отпуск, например, или на восьмичасовой рабочий день за определенное вознаграждение; «солидаристические», это когда работники и их начальство (хозяева) дружно обманывают государство опять-таки к общей выгоде: получают часть зарплаты «черным налом», уменьшая тем самым налоги, или «накручивают» зарплату работнику перед выходом на пенсию, чтобы ее увеличить.