Знание в контексте

Прись Игорь

Безопасная эпистемология эпистемических добродетелей

В связи с трудностями, с которыми сталкивается сильная эпистемология добродетелей, а также принимая во внимание пример «Темп», Д. Притчард предложил структурную теорию знания, – антислучайную (безопасную) эпистемологию эпистемических достоинств (способностей) (anti-luck virtue epistemology), – интегрирующую условие безопасности и когнитивное условие, причём таким образом, что между ними имеется связь [47; 57]. Это двухаспектная теория – комбинация экстерналистского условия безопасности и экстерналистского или интерналистского условия применения когнитивных способностей (добродетелей), в зависимости от принятия экстерналистского релайабилизма добродетелей (virtue reliabilism) или интерналистского респонсибилизма (virtue responsibilism). [52] Согласно респонсибилизму агент осознанно применяет

свои высокоразвитые интеллектуальные способности. В большинстве случаев, однако, для приобретения знания этого не требуется.

52

Подход Притчарда критикуют Э. Соса, Дж. Греко, Т. Уильямсон и другие философы. Соса считает, что знание не обязано удовлетворять условию безопасности. Греко полагает, что подход Притчарда является ad hoc. Уильямсон не верит, что «коктейль» из элементов не работающих подходов может дать действительно объясняющую теорию.

Притчард определяет знание так: «S знает, что p, тогда и только тогда, когда безопасный когнитивный успех S является проявлением релевантных когнитивных способностей S, при котором этот безопасный когнитивный успех в значительной мере объясняется проявлением этих когнитивных способностей» [56, p. 66]. (См. также [57].) При этом проявление когнитивных способностей S играет значительную, но не обязательно доминирующую, роль в причинном объяснении (безопасного) когнитивного успеха. В более поздней работе Притчард даёт следующую формулировку: «Знание – безопасное истинное мнение, в значительной степени приписываемое проявлению релевантной когнитивной деятельности (agency) субъекта. Согласно этой точке зрения проявление (manifestation) релевантной когнитивной способности существенно для знания (это «добродетельная» часть), но существенно также, что когнитивный успех субъекта безопасен в том смысле, что он не мог бы с лёгкостью отсутствовать (это «антислучайная» часть). Более того, должна быть правильная объяснительная связь между безопасным когнитивным успехом и проявлением когнитивной деятельности (agеncy) (то есть это не точка зрения, которая просто включает в себя два изолированных друг от друга эпистемических условия)» [76]. Например, в рассмотренном выше случае «Темп» условие связи не выполняется. Притчард также показывает, что с безопасной (антислучайной) эпистемологией добродетелей совместим его эпистемологический дизъюнктивизм (см. Главы 3–5 Части 4).

Отметим, что Притчард употребляет введённое Э. Соса понятие «проявления» (manifestation) когнитивных способностей в когнитивном успехе [51; 65; 66]. В рамках эпистемологии эпистемических способностей (достоинств) Соса проявление в когнитивном успехе когнитивных способностей означает удовлетворение условия подходящести (первого порядка). Подходящее мнение – знание. Полное знание для Соса предполагает также выполнение условия метаподходящести, то есть подходящести второго порядка, или подходящести подходящести. [51, p. 86]. (См. предыдущий раздел.)

Двухкомпонентный анализ Притчарда можно сделать совместимым с ЭСЗ Уильямсона, если предположить первичность концепта знания. В этом случае он будет круговым. Тем не менее, и в этом случае он будет информативным. Подробнее мы рассмотрим эту теорию в Главе 1 Части 4.

8. От безопасной эпистемологии добродетелей к эпистемологии добродетелей без риска

Итак, безопасная (антислучайная) эпистемология добродетелей утверждает, что знание – безопасный когнитивный успех, который в значительной мере (gnificantly) (но не в основном, как это требовала сильная (robust) эпистемология добродетелей) обязан проявлению релевантной когнитивной способности (когнитивного действия, agency) познающего субъекта [56; 57]. Под когнитивным успехом, напомним, Притчард понимает формирование истинного мнения, а не знания. Отметим, что можно также говорить о том, что безопасный когнитивный успех в значительной мере обязан употреблению релевантной когнитивной способности. Когнитивная способность проявляется, благодаря своему употреблению. И наоборот.

Антислучайная эпистемология добродетелей в одном смысле сильнее, чем сильная эпистемология добродетелей, а в другом слабее. Она сильнее в том смысле, что когнитивные способности познающего субъекта проявляются не просто в когнитивном успехе, а в безопасном когнитивном успехе. Она слабее в том смысле, что не требуется, чтобы когнитивный успех был в основном обязан применению когнитивной способности, которая бы, таким образом, в нём проявлялась, а обязан ему лишь в значительной мере. Таким образом, два условия – условие безопасности и условие применения когнитивных способностей – формулируются не независимо друг от друга, а между ними устанавливается объяснительная связь, позволяющая соединить их.

В примере «Барни» с фальшивыми амбарами когнитивная способность проявляется достаточно сильно, но не в безопасном истинном мнении, так как истинное мнение не является в этом случае безопасным. В примере «Темп» истинное мнение безопасно, но когнитивная способность не проявляет себя в нём, так как безопасность

не обязана употреблению этой способности. В случае знания, полученного от свидетеля, употребление незначительной когнитивной способности позволяет приобрести знание благодаря тому, что окружающая среда является эпистемически благоприятной. В этом случае проявление (низкой) когнитивной способности в безопасном эпистемическом успехе является достаточно значительным, чтобы приобрести знание, но нельзя сказать, что знание в основном обязано употреблению когнитивной способности, как этого требует сильная (robust) эпистемология добродетелей. Таким образом, теория Притчарда объясняет, почему иногда достаточно слабое проявление когнитивного действия (agency), которое обычно не даёт знание, может быть достаточным для знания, и почему иногда достаточно сильное проявление релевантного когнитивного действия, которое обычно достаточно для знания, может быть недостаточным. (См. также Главу 1 Части 4.)

Эпистемология эпистемических добродетелей без риска (anti-risk virtue epistemology) Притчарда – усовершенствование его антислучайной/безопасной эпистемологии добродетелей: знание предполагает не просто безопасное мнение, а исключение или значительное уменьшение риска формирования ложного мнения [67; 77]. Анализ показывает, что понятие риска является более фундаментальным, чем понятие модальной удачи. Поэтому условие безопасности, которое формулируется в терминах понятия модальной удачи, следует заменить условием отсутствия риска. Безопасная (модальная) эпистемология – это «взгляд назад». Именно такой рефлексивный взгляд назад подразумевала эпистемология пост-Гетье: отсутствие знания объяснялось случайностью эпистемического успеха. Преимущество эпистемологии без риска в том, что она предлагает «взгляд вперёд»: отсутствие знания объясняется наличием риска. Безопасная эпистемология, исключающая модальную удачу, вторична по отношению к эпистемологии без риска. Нас интересует удача лишь потому, что прежде всего нас интересует степень риска. Притчард считает, что понятие риска позволяет, например, объяснить, почему эпистемология добродетелей – одноаспектная теория – не объясняет случай «Барни». С точки зрения этой теории знание совместимо с эпистемической удачей в случаях типа «Барни», то есть истинное мнение не обязано быть безопасным. Эта теория интересуется лишь когнитивным успехом (истиной) по причине применения когнитивных способностей/достоинств. Идея Д. Притчарда в том, что там, где есть высокий риск, не может быть знания. В случае «Барни» имеется высокий риск сформировать ложное мнение. Если эпистемически добродетельное познание должно отвергать риск формирования ложного мнения или, во всяком случае, высокий риск, то знание несовместимо с высоким когнитивным риском. (См. также раздел 2.9.)

На наш взгляд, ЭСЗ Т. Уильямсона как раз и понимает эпистемическую «безопасность» как отсутствие риска. В следующем разделе мы рассматриваем этот вопрос подробнее.

9. О двух формулировках условия безопасности и эпистемическом риске

В этом разделе мы рассматриваем две возможные формулировки эпистемологического условия безопасности. Условие безопасности в слабом смысле требует, чтобы фиксированное мнение было истинным в ближайших возможных мирах. Условие безопасности в сильном смысле допускает вариацию мнения в ближайших возможных мирах и требует, чтобы оно было истинным. Условие слабой безопасности исключает случай, когда мнение вообще не формируется, автоматически. Условие сильной безопасности допускает, что в некоторых возможных мирах мнение может вообще не сформироваться. Исключение из рассмотрения таких миров требует мотивации, которую даёт «эпистемология без риска» (anti-risk epistemology), но не безопасная эпистемология (без везения) (anti-luck epistemology). Мы показываем, что условие безопасности в сильном смысле имеет более широкую область применимости, чем условие безопасности в слабом смысле, и поэтому предпочтительнее. Это в свою очередь является косвенным указанием на предпочтительность эпистемологии без риска.

1. Как уже было сказано в предыдущем разделе Д. Притчард предложил заменить безопасную (антислучайную) эпистемологию, исключающую эпистемическое везение, эпистемологией без риска (anti-risk epistemology) [67; 77]. Последняя утверждает, что истинное мнение, формирующееся при фиксированных начальных условиях и методе (метод можно отнести к «начальным условиям»), является знанием, если риск того, что оно могло бы оказаться ложным, невелик, то есть если возможные миры, в которых мнение является ложным, в модальном смысле значительно удалены от актуального мира. Таким образом, в рамках эпистемологии без риска миры, в которых мнение вообще не формируется, не имеют значения.

Понятие риска предполагает «взгляд вперёд», то есть взгляд на сам процесс формирования мнения. Такой подход мотивируется очевидной заинтересованностью субъекта в том, чтобы исключить или минимизировать риск, то есть не допустить формирования ложного мнения. Таким образом, согласно Притчарду, эпистемология без риска позволяет устранить имеющийся у безопасной эпистемологии (без везения) незамеченный недостаток, который состоит в том, что возможные миры, в которых мнение субъекта не формируется, исключаются из рассмотрения без должной мотивации.